− О точно! − Воспоминание пронеслось как молния. − Ты пыталась поправить волосы этого парня, да? Нет, подожди. Ты снимала с него солнцезащитные очки. − Лора вспомнила, как съёжилась, когда увидела, что каблук сломался, и вспомнила, что, когда она стояла через темную улицу напротив Руби и мистера Солнечные Очки, парень даже не обернулся и не спросил, все ли с ней в порядке. Еще один придурок.
− Нет, никакого парня не было. Я просто поскользнулась.
− Он записывал свой номер в твой телефон.
− Не было никакого парня.
− Там был парень.
− Нет, не было.
Лора снова постучала в дверь. Наконец она, скрипя несмазанными петлями, отворилась, противно заскрежетав по бетонному настилу переулка. В щель просунул голову симпатичный парень лет двадцати, который, возможно, за несколько часов до этого подавал им протрезвляющий напиток.
− Мы закрыты, − сказал он с североирландским акцентом, оглядев Лору с головы до ног, как недовольного клиента.
− У вас есть бюро находок?
− Если хотите найти, что потеряли, то обращайтесь в администрацию порта. Все, что здесь находится, выбрасывается при закрытии. − Он указал на открытый мусорный бак, над которым кружила стая мух.
Руби прочистила горло, а ирландец выглянул за угол, посмотреть на источник звука. Он улыбнулся, увидев ее, великолепную женщину, и ворчливость как рукой сняло. Она, конечно, это заметила и улыбнулась в ответ, протягивая обувь.
− Я потеряла туфлю. Вы не выбрасывали вторую такую?
− Дайте–ка на нее посмотреть, − сказал он, выскальзывая на улицу в расстегнутых джинсах босиком. Стало понятно, что он в этой вони спал.
Руби уронила ботинок ему в руку. Он покрутил его, осмотрел его снизу, сверху и внутри, затем вернул обратно.
− Нет, извините, такого не видел. Но у меня кое–что есть. − Он закрыл дверь, оставив их с комарами и мухами.
− Не могу поверить, что мы здесь ели, − сказала Лора.
Руби кивнула в рукав. − Камер нет?
Лора пожала плечами. Она видела места и хуже, просто не при свете дня. Дверь снова со скрипом открылась, и ирландец протянул красную туфлю. Лакированную и сверкающую как дешевый хлам из «Таргета».
− Нет, не оно. − сказала Руби.
− Так и думал. − Он крутанул запястьем и швырнул ботинок в мусорный бак, растревожив тучу насекомых.
− Если найдете ее, − сказала Руби, − может быть, он куда–то завалился, позвоните мне?
− Конечно.
Они обменялись номерами, а Лора закатила глаза.
Они вышли из переулка и пошли по Канал–стрит, совершенно не связанную с водными каналами, но тесно пересекающуюся с основными городскими артериями. Гудки автомобилей, скрежет резины по асфальту рев моторов, хуже была только густая стена зноя, исходившая от улицы. Он сдувал волосы назад, как гигантский фен, из–за чего у Лоры щипало в носу, и слезились глаза.
− Что теперь? − спросила Руби.
− Ты должна сказать Труди.
− Нет! − Руби сунула ботинок на сгиб локтя и скрестила руки на груди. − Я не могу сдаться! Я не могу потерять эту работу. Через шесть месяцев я смогу получить доступ к пенсионному счету.
Как ни странно , проблемы сестры Лора понимала, в отличие от мотивов.
− У тебя есть блокнот?
Руби порылась в своей сумке, огромной, способной вместить всех актеров сериала и их гардероб, и вытащила потрепанный кусок капрона, выглядевший так, будто его переехал автобус.
− Черт! − она сказала. − Я купила это у Барни.
Лора посмотрела внимательнее. Это были чулки, которые подходили к одолженным Бланикам, и вдруг она поняла, насколько пьяна она была прошлой ночью, что не заметила или не вспомнила очевидное.
− Я знаю, почему в «Бандинос» ходила нормально.
− Потому что у меня были обе туфли.
− У тебя был сломан каблук. Ты бы подпрыгивала, если бы каблук был нормальный. Нет, причина, по которой ты шла ровно, в том, что ты вообще была без обуви.
Лора повела Руби вниз по улице к маленькому китайскому пабу, расположенному над магазинчиком батареек и мягких игрушек. Узнав, что в бистро на Руби вообще не было обуви, им пришлось продолжить поиск. Поинтересовавшись, как сестра умудрилась проснутся с чистыми ногами, хотя они ступали и по полу в «Бандинос», и по тротуару на Канал–стрит, и по коридору их многоквартирного дома, Лора выяснила, что Руби всегда принимает душ перед сном, чтобы простыни оставались чистыми. Девушка тотчас представила, как сестра переедет в безупречный дом в Коннектикуте и начнет дезинфицировать руки, прежде чем прикасаться к детям.
Заказав чай, потому что жир на столе и ложках не вселял уверенности в их способности проглотить еду, особенно после прошлой ночи, они принялись искать пустую страницу в блокноте Руби. После набросков полосатых свитеров, оксфордских рубашек и сотни рисунков, заново изобретенных брюк–чинос нашли запись:
20:30–22:00 ~ Руби в «Ромбус» с Дарреном
Около 22:30 ~ «Йесирибоб» с Лорой/Стю/Надалем
22:30 – около 2 ночи ~ «Твинкл»
2:00–3:30 плюс–минус ~ «НеШутка»
3:30– около 5:00 ~ «Бандинос»
− Итак, − сказала Лора. – Туфли в «Бандинос» точно нет, иначе мистер «Ирландская республиканская армия» без раздумий прыгнул бы в мусорный бак, чтобы достать тебе его. Так что вычеркиваем. В «Бандинос» на тебе уже туфлей не было, и поэтому твои чулки выглядят так, будто они провели ночь в выхлопной трубе.
− Хорошо. Значит, мы должны пойти в «НеШутку»? Ты помнишь, где он находится?
Она не помнила. И проблема была не в пьяном угаре. Это была тайная тайна тайного клуба, который не имел названия, но меж посетителей назывался «НеШутка», «Не до смеха», «Без смеха» и т. д. в бесконечных вариациях. Каждый раз новое имя с зашифрованным адресом появлялось в Твиттере. Решение ребуса приводило в помещения не более ста пятидесяти квадратов, а алгоритм расшифровки Лора так и не поняла. В какие–то выходные, Стью потратил на загадку кучу времени. Надаль, который в перерывах между выступлениями велогонщиков рекламировал новое GPS–приложение по городу, был единственным, кто мог легко расшифровать ребус. Всегда полагаться на него, и привело их к тому, что Лора не могла воспроизвести адрес.
− Ты помнишь хотя бы остановку? − спросила Лора.
− Коламбус–серкл. Вспоминаешь? Стью рассказывал о Колумбе и геноциде.
− Он просто псих. − Лора подхватила чек и свою сумку, и они разделились.
Больше всего запомнилась в «НеШутке» жара. В малюсеньком помещении набитом потными, вонючими людьми стояла ужасная жара. В Нью–Йорке стоял июль, и жара никого не должна была удивить. Одежду с рукавами носили разве что в прохладный кинотеатр, где она бы и хотела оказаться, сразу же, как они вошли в помещение. В «НеШутке» было очень душно и жарко. Адски жарко. Настолько, что можно было получить тепловой удар. А еще влажно. В приставленном к стене карточном столе, напоминавшем импровизированный бар, подавали предварительно смешанные мохито и пиво, но безо льда. Может, где–то в Африке и было место, где теплое пиво считалось за норму, но не в Нью–Йорке и не в такой толкучке, что пожарная охрана закрыла бы это место в мгновение ока.
Несмотря на гнетущую температуру, время они проводили хорошо. Руби, то ли в туфлях от Бланик, то ли без, клялась, что оставляет попытки заполучить кинозвезду или модель. Теперь не будет больше никаких суперзвезд–экспертов по аксессуарам. Будут только толстые парни с хорошей работой в солнцезащитных очках от «Окли». Такое заявление почти никого в пределах слышимости не оскорбило, ведь толстяки бы просто не влезли в эту комнату, а окружающие не носили «Окли». Рубины заявления заинтересовали только пару худых прыщавых парней с растрепанными волосами, явно компьютерщиками или программистами. Сестра тут же воспользовалась их вниманием как лекарством после неудачи с Дарреном, но ловить им было нечего. Они рядом, только, чтобы оттенять сияние Руби.
Лора сжала свой стакан и повисла рядом со Стью, распугивая остальных парней и девчонок. С ним было удобно и легко, не нужно было стараться понравится или быть лучшей подружкой. Если бы она этого хотела, то отправила бы его к Надалю на танцпол, на чьи увитые бисером дреды женщины слетались как моль на шерсть. Но нет. Они стояли и наблюдали, как Надаль и Руби кружились в танцах, выпивали, болтали. А они со Стью держались особняком, как старые любовники.
Когда они выехали на Коламбус–серкл, у Руби зазвонил телефон. Она посмотрела на это и ахнула. «Даррен». Она положила его обратно в карман.
− Ладно, куда?
Коламбус–серкл, вероятно, был худшим местом, для поисков. Здесь должна была работать интуиция, а не рациональное мышление. Этот район был не аккуратно расчерченной сеткой, а кругом с фонтаном посередине, от которого отходило невообразимое количество улиц. Выход из метро не с той станции может привести к тому, что вам придется потратить еще десять минут на то, чтобы перейти улицу и найти дорогу. Север и юг определить было легко, но для девушек это было совершенно бесполезно. Им пришлось сначала определить в какой стороне Центральный парк, встать к нему спиной, понять где они находятся, а потом пробираться к 58–й улице.
− Помню, по соседству был корейский магазинчик, − сказала Руби.
− Корейский магазинчик есть в каждом квартале, – огрызнулась Лора.