— Да что ты! — высунув голову, изумилась Лешка. — А я и не замечала. Теперь буду знать. А у меня почему все классно?
— Ну, ты симпатичная и не дура, разве этого мало?
Его слова Лешке чрезвычайно польстили. Но она этого не показала, а, потупив глаза, спросила:
— Это только ты так считаешь?
— Не только я. И Славка, и Темка…
— Они тебе это говорили?
— Ну да, много раз.
Лешка сбросила с себя одеяло и встала. Ее настроение, как столбик ртути у попавшего в тепло градусника, быстро поползло вверх, и она тут же перестала кукситься. Артем всего четыре дня не звонит, ну и что? Значит, не может. У них там спорта много, соревнования то и дело, может, он сейчас на них занят. Или в Лондон уехал, на экскурсию, а телефон дома оставил. Ромка ж свой мобильник без конца забывает, и Славка тоже.
Она усилила тихо звучащую музыку и наконец, впервые за день, улыбнулась. Быть может, и вправду все не так плохо, как она думает?
— И еще у тебя есть я, — многозначительно добавил Ромка, и это тоже ее порадовало. И вправду есть с кем поговорить и в аквапарк потом съездить.
А Ромка пошел на кухню. Там он снова поел, послонялся по комнате, напряг всю свою волю и уселся-таки за уроки. Вспомнив о предстоящем сочинении, снова вскочил, притащил с кухни табуретку, влез на нее и стал вытягивать огромный бордовый том Большой Советской Энциклопедии на букву «П». Многотомная энциклопедия находилась у них не в самом шкафу, а плашмя венчала его сверху, чтобы хватило места для других книг. Том на букву «П» лежал снизу, поэтому другие книги посыпались ему на голову. Взгромоздив их назад, он вспомнил, что энциклопедия у них есть еще и на компакт-дисках, пробурчал, что больше такие фолианты никому не нужны, и сел за компьютер.
Параграф, посвященный Пушкину, он нашел быстро. А еще через некоторое время, возбужденный, обернулся к сестре.
— Лешк, гляди-ка! Пушкин-то, оказывается, быстрее писал, чем компьютер. Он в своем Болдине из-за холеры застрял и три месяца не мог оттуда выбраться, так как карантин кругом был. И вот за это время, с третьего сентября по тридцатое ноября, он — вот тут написано — создал около пятидесяти произведений разных жанров. Нет, Лешка, ты только послушай! И «Маленькие трагедии», помнишь, они еще по телику шли, и в одной из них, в «Каменном госте», Высоцкий играл? И повести Белкина. Мы, вспомни, и «Метель» смотрели, и «Барышню-крестьянку». А еще Пушкин тогда же тридцать стихотворений написал и «Евгения Онегина» закончил.
Лешка его удивления не разделила.
— Ты прям Америку открыл. Об этом ведь каждый знает. Я младше тебя, но даже мы это все проходили.
Ромка поднял палец вверх.
— Вот именно — проходили. Проходят Пушкина все. И Болдинскую осень, и все остальное. Но в факты никто не вдумывается, воображение не включают, запоминают — и все. А ты можешь себе представить, как он чисто физически умудрился это все накатать? Всего за каких-то три месяца, даже меньше? В те времена ведь не только компьютеров, не только машинок пишущих — света не было! Ты помнишь, когда первая лампочка появилась? Кто хотя бы ее изобрел?
— Изобрел? К-кажется, Эдисон.
— Верно. Ну, а когда перестали свечки там всякие жечь, лучины и фонари газовые?
— Н-не помню. Но в начале прошлого века уже везде свет был.
— Плохо ты физику учишь. В девятнадцатом веке, в восьмидесятом году появилась первая лампочка. Запомни это. А Пушкин в начале века о ней и не мечтал, и не подозревал даже, что такое чудо вообще возможно. Просыпался рано утром — а я еще читал, что он любил в постели писать, — и, значит, не вставал, а лежал себе на кровати и строчил со страшной скоростью. Да не гелевой ручкой или шариковой, а пером гусиным. А если бы ему компьютер подсунуть?
— Ты забыл, что он гений был? Это, во-первых. А во-вторых, — назидательно произнесла Лешка, — получается, дело вовсе не в компьютере. Когда знаешь, о чем писать, чем угодно напишешь.
— Это ты про мой роман, что ли?
— Про что ж еще? Компьютер у тебя есть, что ж не пишешь? А то забудешь все, что с нами было.
— Не забуду. Я этого никогда не забуду! — патетически воскликнул Ромка. — И как писать его, знаю. Но где взять время? Может быть, если бы меня куда сослали, или холера какая свалилась, и карантин ввели, то я бы засел и написал такое, что Пушкин бы отдыхал. А то ж приходится заниматься ерундой всякой. К сочинениям готовиться, уроки делать… С Диком твоим гулять, между прочим.
— И не стыдно?! — взвилась Лешка. — Ты с ним сколько раз гулял? За все время, что он у нас живет? Раз пять или шесть? И то по пять минут. А вот с Джимом Славкиным — без конца и подолгу!