Когда они пришли на поле и стали уже выкапывать клубни, то раздался страшный треск, на них накинулись демоны небольшого роста, примерно им по колено, стали кусать за ноги и стрелять в них острыми стрелами. Несчастные бросились вон, а на следующий день работники старосты увидели, что поле потоптано, побеги перегрызены, а многие бататы выкорчеваны.
Староста приказал найти проказников, но те сознались сами, так как уже лежали больными. Им не поверили, думали, что юноши и девушка хотят переложить вину на неизвестно на кого, но следующей ночью случилось тоже самое. Демоны грызли растения и трещали так громко, что их было слышно на противоположном конце городка.
Вот почему, когда мы въехали в город, он оказался пустынным и молчаливым. Люди боялись нашествия демонов.
Тем временем Арсений Михайлович осмотрел раны. Они были хоть и воспаленными, но поверхностными, и попросил ведро воды.
— Аполлинария Лазаревна, — обратился он ко мне, — у меня в саквояже склянка. На ней написано KMnO4. Будьте любезны, дайте мне ее.
— А что это? — я подала ему склянку с притертой крышкой, в которой лежали кристаллы темно-фиолетового цвета.
— Марганцовокислый калий, — ответил Нестеров. — Он является сильным антисептиком. Будем лечить нагноение.
Арсений Михайлович достал несколько кристалликов и бросил их в принесенную большую глиняную плошку с водой. Вода мгновенно окрасилась в сиренево-розовый цвет. Столпившиеся вокруг нас эфиопы, как один, вскрикнули, и стали взволнованно переговариваться.
— Что с ними? — спросила я Малькамо.
— Они называют месье Нестерова божьим человеком, чудодеем и дабтаром — ученым мужем. Он превратил воду в вино, как великий Иисус! А вон тот парень, — Малькамо улыбнулся и показал на мальчишку, с восхищением разглядывающего розовую воду, пожалел, что не лежит с остальными. Они его звали воровать бататы, а он не пошел. Сейчас бы лечился волшебной водой.
Тем временем Нестеров обмывал раны подростков и бинтовал полосками из старой шаммы. В основном, были поранены ноги, только один из них был ранен в ягодицу и руку.
— А мы займемся демонами, — сказал Головнин, попыхивая трубкой.
Он любовно погладил свою винтовку. Видно было, что ему не терпится выйти на охоту.
Багровый диск солнца закатился за горы. Резко похолодало. Григорий с Сапаровым успели разбить палатки, но никто не ложился. Нужно было идти на охоту, ловить демонов.
— Николай Иванович, — как по-вашему, что это может быть?
— Понятия не имею, Полина. Ничего, ввяжемся в драку, там посмотрим.
— Кстати, — Нестеров поднял голову, оторвавшись от очередного больного, — я бы хотел увидеть эти стрелы. Может быть, они смазаны ядом. Хотя в раны, скорей всего, попали песок и грязь, потому и воспалились. Хорошо еще столбняка нет.
Малькамо перевел. Жители опять испуганно замахали руками и принялись бурно высказываться.
— Они сожгли две стрелы на костре, а священник прочитал молитву. Больше нет, — ответил юноша.
— Жаль, очень жаль… Это прояснило бы картину.
— Не волнуйтесь, Арсений Михайлович, — хохотнул Головнин, — ночью я вам столько стрел достану, хватит вам для полной картины!
— Можно мне с вами? — я умоляюще посмотрела на охотника. — Лев Платонович, я очень вас прошу!
— Аполлинария Лазаревна, несравненная, ложитесь-ка вы спать. Дело нетрудное.
— Нет уж, не пойду я спать! Если в спасении принца не дрогнула, то что мне демоны по колено? Карлики какие-то!
— Ну, как вам будет угодно. Только вперед не стремитесь, будет кому в засаде лежать.
В засаду отправились после полуночи: Аршинов, Малькамо, Головнин, я и Григорий с Сапаровым. Автоном остался молиться, Нестеров в темноте ничего не видит, а Агриппина присматривала за Али.
В полночь мы пришли на бататовое поле. Идти было крайне неудобно: я все время цеплялась за коренья и комья земли.
Справа от нас виднелась груда валунов.
— Давайте туда, за камни! — шепотом приказал Аршинов.
Мы, согнувшись, бросились за камни и притаились.
Ждать пришлось недолго. Неожиданно раздалось шуршание, потом треск, словно кто-то перекатывал горошины в сухом стручке.
— Факелы, — шепнул Головнин, и тут же Сапаров с товарищем зажгли два факела из промасленной пакли, намотанной на крепкие ветки.
По полю бегали какие-то круглые существа, похожие на огромных ежей, длиной в аршин. Увидев огонь, они остановились, встопорщили иголки, стали трясти ими. Иголки разлетались в разные стороны.
— Осторожно! — закричал Головнин, прицелился и выстрелил. Одно существо осталось лежать, остальные заметались по полю.
— Сеть! Сеть набрасывай! — закричал Аршинов. — В норы уйдут!
Двое его подручных изловчились и набросили взятую с собой сеть на клубки острых иголок. Те бешено заворочались, пытаясь выбраться, но от этого запутывались все более и более, пока совсем не затихли.
— Кто это? — спросил Малькамо. — Демоны?
— Да какие там демоны? — засмеялся Головнин. — Дикобразы. Правда, довольно большие и упитанные, я такой вид раньше не видел. Поменьше попадались, когда охотился в Индии. Давайте, служивые, беритесь за сетку, только осторожно, не пораньтесь об иголки.
— Они ядовитые? — спросила я.
— Насколько я знаю, нет, но все может быть, так что держитесь подальше, Аполлинария Лазаревна, — предупредил Головнин.
Вернувшись, мои спутники сделали нечто вроде загончика из обломков скал, оставив дикобразов в сети. Я вернулась в свою палатку.
— Барыня! А я уж так боялась, так боялась! — Аграфена приподнялась со своей кошмы.
— Не волнуйся, все обошлось.
— Чем вы демонов-то повергли? Крестным знамением?
— Ружьем и сетью. Не демоны это, дикобразы.
— Ох! Это что за напасть такая? Дикие образом?
— Зверьки, похожие на больших ежей. С иголками. Давай спать.
Наутро вокруг загона собралось все население городка. Люди жались друг к другу и вскрикивали, когда пойманные дикобразы шевелились или топорщили иголки. В загоне сидел Нестеров. Он налил животным воды в глиняную плошку и попросил у местных жителей пару бататов.
— Вы уже здесь, Арсений Михайлович, — улыбнулась я.
— О да! С рассвета! Получаю неизъяснимое наслаждение! Ути, моя цыпочка, — он предложил дикобразу плошку с водой. — Это же африканский гребенчатый дикобраз, Аполлинария Лазаревна, я о таких только читал, и не думал, что доведется живьем увидеть! Редкое животное.
— На ежей похожи.
— Смотрите, какая у них грива из гибких шипов и острых игл. Не сомневаюсь, что они поворачивались к вам хвостом и нападали, стараясь уколоть.
— Не знаю, их Григорий с Георгием ловили. Я в засаде сидела. Кстати, и много у них игл? Они ими так стреляли!
— Нет, — рассмеялся Нестеров, — они не могут стрелять. Это легенда.
— Но я сама видела! — возразила я.
— Дело в том, что иголки у этого животного держатся очень непрочно. Когда на дикобраза нападает враг, он начинает трясти иглами. При этом они отрываются и летят во все стороны, куда попало. Именно из-за этого вы и решили, что дикобраз стреляет иглами. А их у животного около тридцати тысяч.
— Невероятно! Откуда же они взялись?
— Иглы? Выросли.
— Нет, я о самих животных. Откуда они пришли?
— Судя по тому, что местные жители их никогда не видели и приняли за демонов, дикобразы пришли издалека. Их что-то спугнуло, или кто-то спугнул, — ответил подошедший Аршинов.
— Причем шли они под землей — они выкапывают длинные норы и ведут ночной образ жизни, — добавил Нестеров.
— Не нравится мне все это, — посерьезнел Аршинов. — Когда звери трогаются с места, это обозначает катастрофу не менее, чем лесной пожар.
— Может быть, на них охотились? — спросил Нестеров. — Все же в культуре народов многих стран принято украшать себя иголками дикобразов.