- М-м-м...
- Прекрасное замечание! Итак, зачем я это делаю?! И самое главное - как?! - Доктор перестал ходить и уселся на соседнюю кушетку. - Помните наш разговор в прошлую встречу? Вы сказали тогда, что у некоторых людей возникает непреодолимое суицидальное желание шагнуть в пропасть. Был и у меня такой момент. В детстве. Отец повез меня как-то на Гранд-Каньон. Впечатляющее зрелище! Мы стояли на огороженной площадке, а потом отец сказал: пойдем сын, посмотрим на настоящую пропасть! И мы через какое-то время нашли такое место, ничем не огороженное. И вот мы стоим над пропастью, отец держит меня за руку, и я чувствую, что его рука слегка вздрагивает. А у меня дрожали коленки, ведь в метре от нас была пропасть глубиною в километр. И все же, совместно с ужасом, я испытал тогда еще одно непонятное, неведомое мне ранее ощущение: меня словно тянуло к этой пропасти! Потом мы обедали невдалеке от этого места, в какой-то кафешке. Я сказал отцу, что хочу в туалет, а сам потихоньку побежал к тому месту. И вот я снова стою в метре от обрыва, но уже без отца. Снова дрожь в коленках. Но я заставил себя подойти ближе на полшага. Потом еще немного, и еще... Теперь я на самом краю, носки ботинок уже на сантиметр выступают над пропастью. Дрожь уже во всем теле, дыхание сперло. Непередаваемое ощущение! И я подумал: один маленький шажок, и... долгий-долгий полет, затем удар, и ты уже ничего не ощущаешь, а главное: не помнишь, НЕ СУЩЕСТВУЕШЬ! И только когда у меня закружилась голова, я пришел в себя и отступил назад. Я бежал обратно к отцу, а на щеках у меня были слезы восторга, смешанного с первым моим желанием познать неведомое. И я пронес эти ощущения через всю жизнь.
Нортон замолчал, видимо, расчувствовавшись от воспоминаний, и только через минуту продолжил:
- Всю жизнь я страстно желал испытать все эти ощущения: и полет, и удар, и смерть..., и при этом остаться в живых! Я выучился, стал ученым-химиком, потом ушел из науки, получил второе образование - психолога, открыл частную практику. Но все эти годы я как одержимый работал над своим тайным проектом. И вот, совсем недавно цель была достигнута: я открыл способ не только заглянуть в сознание человека, но и получил возможность управлять этим сознанием! Вы спросите: как такое возможно? Постараюсь объяснить как можно проще. Для начала, вспомните, как в самом раннем детстве младенец учится коммуницировать со своим телом, как ему тяжело настроить эту управляющую связь. Как он ежесекундно, при помощи проб и ошибок, мучительно совершенствует все свои движения - от простых ужимок и почесываний в нужном месте, до контроля равновесия и, в конечном счете, уверенной ходьбы: эмпирическим путем ребенок приходит к простому решению, что ходьба, это последовательность управляемых падений, где завершение каждого шага - нахождение надежной точки опоры. И даже когда он вполне уверенно контролирует все свои движения, ему еще далеко до совершенства - того совершенства и виртуозности, которые показывают нам великие спортсмены, танцоры, циркачи, иллюзионисты... И обычный человек может прожить всю жизнь, так и не узнав всех возможностей своего тела. Что я хочу этим сказать? Только то, что наше тело, это всего лишь биологический механизм, а также и то, что сознание и тело - две совершенно разные сущности, где одна управляет другой. Причем, у тела есть свое собственное управление, автономное: это вегетативная нервная система, за счет которой работают все внутренние органы и системы организма. Но телом по-настоящему управляет именно сознание. Между ними существует связь, и, в данном случае, нужно лишь суметь отключить ее. А затем подключить к телу другую управляющую систему, внешнюю. Разумеется, сделать это очень непросто, однако мне удалось. Детали вам ни к чему, да вы, слава богу, и не поймете ничего: это сложно не только для ума полицейского. Скажу только, что химия воистину творит чудеса! Вот так. А вы говорите: вуду! - И Нортон тихо засмеялся.
- Впрочем, - продолжал он, - мой метод можно квалифицировать и как зомбирование, ибо тела всех моих подопытных были полностью подчинены моей воле. Но, как вы уже поняли, ни к зомби, ни к вуду это не имеет никакого отношения. А теперь я скажу вам, что произойдет дальше: сейчас я сделаю себе и вам по уколу в вену, через какое-то время лягу на соседнюю кушетку, закрою глаза и погружусь во временную кому. Но пока мое тело будет лежать здесь овощем, я буду вашими глазами, вашими ушами, вашими руками и ногами. Но главное - всеми вашими ощущениями, всеми фибрами вашей души! Я узнаю самые тайные, самые глубокие ваши мысли и страхи. Я дам волю вашим запретным желаниям, и испытаю все сопутствующие этому ощущения - от восторга до ужаса. И я, в отличие от вас, буду помнить их всю свою жизнь - помнить, как свои собственные... Итак, вы уже готовы? Скажите что-нибудь, инспектор!
Но Ковальский молчал.
- Кататонический ступор. Прекрасно, можно начинать! - Доктор, на ходу засучивая по локоть правый рукав рубашки, подошел к столу и открыл верхний ящик.
Лежа с открытыми, словно остекленевшими глазами, инспектор и был сейчас тем самым пресловутым "овощем": слепым, немым и недвижимым. Он только почувствовал укол в руку, а через какое-то время к нему внезапно вернулось зрение, но не прежнее, привычное, а ограниченное, будто вынесенное от него далеко вперед. Но говорить и двигаться он уже не мог...
"Да, забыл вам сказать, инспектор...".
Теперь Ковальский слышал голос доктора не как обычно, со стороны, а будто у себя в голове. И тогда он с омерзением и ужасом понял, что это говорит "он сам"! То есть, это говорил доктор, но его, Ковальского, губами, его речевым аппаратом - воздухом, выдыхаемым из ЕГО груди!
"Вы тоже, - продолжал Нортон, - вместе со мной будете видеть, слышать и ощущать все. Но помешать моей воле, увы, не сможете. - Нортон хихикнул. - Ну, разве что перед смертью что-нибудь начертите ногой: этот эффект неполного контроля почему-то проявляется у всех моих подопытных. Только умоляю, выберите что-нибудь пооригинальнее, чем вудуистский символ - это ужасно пошло!... Ну что, встаем?".
Ковальский с ужасом почувствовал и увидел, что "он встает", и от этого ненадолго возникли головокружение и тошнота. Это было фантастическое ощущение: он словно очутился в темном помещении, с двумя узкими экранами во всю стену, на которых перед ним синхронно двигалось, покачиваясь, изображение кабинета доктора Нортона. Ковальский тут же вспомнил, как в детстве играл сам с собой в придуманную им игру - "шагающего робота": мальчик сильно прищуривал глаза, и представлял себя, сидящим в голове-кабине огромного шагающего робота, движениями которого он управлял. Сейчас было нечто похожее, только теперь этим роботом по имени Гарри управлял другой.
***
- Привет, Гарри! - ласково ворковала Джобет. - Что-то ты сегодня рано. Видно, в отпуске сильно скучал по работе?
Ковальский стоял у входа и молчаливо смотрел на секретаршу шефа.
- Какой-то ты мрачный. Салли спать не давала? Ты ее еще не выгнал? - продолжала шутить Джо, смеясь своим мелодичным меленьким смехом. - Ну, что молчишь, милый!