– Выходит довольно шумная история, не правда ли, – заметил Мейсон.
– И это все, что вы можете сказать? – возмутился Бэнкрофт.
Мейсон предложил:
– Пожалуйста, сядьте, Бэнкрофт, и успокойтесь. А теперь послушайте, что я вам скажу.
Бэнкрофт медленно сел в кресло, сердито глядя на адвоката.
– Во-первых, – начал Мейсон, – огласка – это одна из тех вещей, которых вы стремитесь избежать.
– Спасибо, что напомнили об этом, – саркастически ответил Бэнкрофт.
– А во-вторых, – продолжал Мейсон, – огласка – это одна из тех вещей, которых стремится избежать шантажист. Он хочет вести дело в обстановке тайны и секретности. Отсюда совершенно ясно следует, что его жертва никак не могла пойти в полицию. Жертва сделала именно то, что сказал ей вымогатель. Деньги были положены в банку, а банка выброшена в воду в точном соответствии с инструкциями относительно времени и места. Поэтому шантажист не может обвинить жертву в нечестной игре.
– Чего я не понимаю, – сказал Бэнкрофт, – так это почему удвоился выкуп. Когда я видел записку, речь шла о полутора тысячах долларов. Вы тоже ее читали – впрочем, вы же ее сфотографировали. Так объясните мне, каким образом полторы тысячи могли превратиться в три?
– Это сделал я, – объяснил Мейсон.
– Сделали что?
– Увеличил выкуп до трех тысяч, – ответил Мейсон.
– Но моя падчерица взяла из банка полторы тысячи, очевидно, это именно та сумма, которую она должна была положить в банку. А полиция утверждает, что там лежало три тысячи вместе с письмом и десятью долларами серебром.
На лице Мейсона появилась улыбка.
Бэнкрофт хотел что-то сказать, но, увидев улыбающегося адвоката, остановился.
– Господи Иисусе! – воскликнул он.
– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Записка была напечатана на переносной пишущей машинке «Монарх». Я достал старую модель «Монарха», убрал полторы тысячи и превратил их в три. Потом мы подобрали банку, положили туда еще полторы тысячи, и общая сумма достигла трех.
– Вы положили туда полторы тысячи долларов? – спросил Бэнкрофт.
– Ваших собственных денег, – ответил Мейсон, продолжая улыбаться. – Я же говорил, что расходы будут велики.
– Но… зачем вы это сделали?
Мейсон сказал:
– Я предполагаю, что шантажистов по меньшей мере двое. Вы заметили, что в письме сказано «мы». Конечно, это могло быть просто оговоркой, но мне так не кажется.
Теперь представьте, что вы член преступной группы и у вас есть соучастник. Вы посылаете его получить выкуп в полторы тысячи долларов. Но посылку перехватывают, и все деньги оказываются в руках полиции. Однако, когда полиция получает деньги, выясняется, что выкуп увеличился до трех тысяч долларов. Разве после этого вам не пришло бы в голову, что напарник вас обманывает и пытается получить дополнительные полторы тысячи долларов, утаив от вас эту сумму? И если бы вы утвердились в этой мысли, смог бы потом напарник вас переубедить, уверяя, что он ни в чем не виноват?
Я думаю, можно смело утверждать, что мы нанесли по вымогателям ответный удар, и тот факт, что в банке оказалось три тысячи долларов, а не полторы, должен посеять среди них семена раздора.
– Черт возьми, может, вы и правы, – задумался Бэнкрофт.
– Далее, – продолжал Мейсон. – Я думаю, что нам удастся напасть на след шантажистов. Как только мы это сделаем, я постараюсь загрузить их делами, которые заставят молодчиков как следует задуматься.
– Например? – спросил Бэнкрофт.
– О, – сказал Мейсон, – мы придумаем, чем их занять. Проблема шантажистов в том, что они наживаются за счет скелетов, спрятанных в чужих шкафах, тогда как их собственные шкафы полны костей. Если только это не начинающие любители, они наверняка уже замешаны в каких-то грязных историях и уголовных преступлениях. Такие дела оставляют за собой длинный хвост, который может причинить большие неудобства, если за них возьмется полиция.
Бэнкрофт медленно встал с места.
– Мейсон, – сказал он, – я приношу вам свои извинения. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это самый мастерский, самый смелый и самый остроумный ход, который только можно было придумать. Вы повернули дело на сто восемьдесят градусов и… нет, это, безусловно, стоит трех тысяч баксов!
– Не торопитесь, – остановил Мейсон. – Пока вы не потеряли из этих трех тысяч ни цента. Они в руках полиции, а не шантажистов. Скажите, что бы вы сделали на месте вымогателей? Отправились в полицию и заявили: «Простите, господа, но эти деньги предназначались нам»?
– Нет, конечно, – ответил Бэнкрофт. – Но они наверняка выставят новые требования.
– Разумеется, они выставят новые требования, – согласился Мейсон, – но ведь это произошло бы в любом случае. А когда они это сделают, мы найдем новый способ, как на них ответить.
Бэнкрофт наклонился вперед и пожал руку адвокату.
– Мейсон, – сказал он, – продолжайте делать то, что начали. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
– Я вас предупреждал, – заметил Мейсон, – что буду играть по своим правилам.
– Да, вы меня предупреждали, – согласился Бэнкрофт, – и вы полностью сдержали свое обещание… Вам нужны еще деньги?
– Пока нет, – ответил Мейсон. – В определенное время я заберу эти деньги из полиции.
– Каким образом?
– Когда я послал свою секретаршу в банк взять деньги в десяти– и двадцатидолларовых банкнотах, – сказал Мейсон, – я выдал ей чек на три тысячи, который она обналичила бумажками по десять и двадцать долларов. Половину этой суммы я спрятал в сейф, а другую половину положил в кофейную банку. В нужное время я сообщу полиции, что все деньги, положенные в банку, служили приманкой для шантажистов, и в доказательство покажу им обналиченный чек на три тысячи долларов, дополнив это свидетельством банка, что деньги были выплачены моей секретарше купюрами по десять и двадцать долларов.
Бэнкрофт на минуту задумался, потом откинул голову и расхохотался.
Он направился к двери, обернулся по дороге и сказал:
– Идя к вам в офис, Мейсон, я буквально кипел от ярости. Теперь мне надо немного прогуляться.
– Пока не очень расслабляйтесь, – заметил Мейсон. – Вы еще не решили свою проблему, но мы сделали ответный выстрел, и шантажистам надо позаботиться о том, чтобы не попасть под пулю.
– Да уж, им следует поберечься, – хмыкнул Бэнкрофт.
Когда дверь за ним закрылась, Мейсон развернул газету и с улыбкой посмотрел на фотографию Евы Эймори.
– На следующей странице есть еще несколько снимков, – сказала Делла Стрит. – Репортеры запечатлели ее на водных лыжах и изобразили, как она упала в воду и увидела плававшую рядом банку из-под кофе. Что теперь с ней станет, босс?
– Возможно, она получит выгодный контракт, – ответил Мейсон.
– Но ведь она находится в опасности.
– Конечно, она находится в опасности, – согласился Мейсон. – И я, как ее адвокат, собираюсь позаботиться о защите. Или я сильно ошибаюсь, или скоро она получит телефонный звонок с анонимными угрозами.
Глава 5
В десять тридцать Пол Дрейк постучался в дверь офиса Мейсона.
Делла Стрит впустила его в кабинет.
– Итак, – сказал детектив, усевшись перед Мейсоном на угол стола, – ты получил нужную рекламу.
– Точнее, ее получила Ева Эймори, – ответил Мейсон.
– Но это еще не все, – продолжал Дрейк. – Как ты и предсказывал, газеты проглотили наживку целиком. Сначала они решили, что это просто рекламный трюк, но три тысячи баксов в бумажках по десять и двадцать долларов – это реквизит, который не по карману ни одному рекламному агенту. Так что теперь они приняли все за чистую монету.