— Когда вы уехали из салона графини де Лафайет?
— После полуночи. Я вернулся домой, и оказалось, что тёти ещё нет. К тому же она поехала к виконтессе в наёмной карете. Мой мажордом рассказал, что после того, как выяснилось, что карета сломалась, тётя очень разнервничалась. Она не любила опаздывать даже на такие приватные встречи. Она отправила лакея искать карету, и тот нашёл её неподалёку. Мне сказали, что это была карета с постоялого двора «Белый мак». Вот, в общем-то, и всё. Я ждал, потом отправил слугу к виконтессе, но та сказала, что тётя давно уже уехала домой. А потом пришли из полиции и сообщили, что на её карету напали грабители и она погибла. Я послал слуг известить об этом кузенов, а сам поехал в полицию магистрата. Меня встретил господин Буланже и лично проводил в мертвецкую, чтоб я смог опознать тело. Я хотел забрать её домой сразу, но глава полиции просил дать время на вскрытие. Я не позволил ему вскрывать тело, но не стал возражать против осмотра. Он заверил меня, что на следующий день я могу забрать тётю для подготовки к погребению, и выполнил своё обещание.
— Могу я увидеть её? — спросил Марк.
Граф бросил на него острый взгляд.
— Простите, я понимаю, что у вас свои методы, но не позволю вам прикасаться к телу.
— Я не собирался этого делать, — солгал Марк, поняв, что в данной ситуации не может требовать уступок. — Я просто посмотрю на неё. Мне легче будет расследовать дело, если я буду знать, как она выглядела.
— Как хотите… — де Монтезье поднялся. — Она в часовне, а после того, как с ней простятся ее друзья и знакомые, мы отвезём тело в Монтезье и похороним в фамильном склепе. Хотя, если честно, до сих пор никто так и не явился, даже её подруга виконтесса.
Они вышли из оружейной залы и по коридору прошли в конец здания, где была пристроена круглая башенка, в которой вилась вниз винтовая лесенка в один пролёт. Спустившись, они оказались в небольшой уютной часовне с высокими узкими окнами. Приглядевшись, Марк увидел, что в них вставлены витражные стёкла, но темнота на улице не давала возможности не только насладиться их яркостью и красотой, но и даже просто понять, что там изображено.
В закруглённой стене были устроены три ниши, в которых стояли статуи святых, почитаемых в этом семействе. Между ними матово отсвечивали в свете лампад шкафы из полированного дерева, сквозь решётчатые дверцы которых виднелись оклады старинных книг и блеск священных сосудов. Посреди молельни стоял на резной подставке открытый гроб, а крышка от него была прислонена к каменной колонне.
Марк подошёл к гробу и взглянул на покойную. Она была одета в чёрное, бархатное платье с высоким, гофрированным воротником. Её светлые волосы были уложены в аккуратную причёску с маленькой расшитой мерцающим бисером шапочкой на макушке. Кружевная мантилья была разложена вокруг лица аккуратными складками. При жизни эта дама была красива и даже величественна, и смерть не лишила её этих достоинств. Её бледное и до сих пор гладкое лицо было спокойным, резкие черты и высокие изогнутые брови свидетельствовали о решительном и твёрдом характере. Белые ухоженные кисти рук до половины скрытые чёрными кружевами лежали на груди, придерживая молитвенник и агатовые чётки.
— Она всё время носила их с собой, — пояснил де Монтезье, встав рядом с Марком. — Я решил, что они должны остаться с ней навсегда.
А взгляд Марка тем временем скользнул ниже на бархатный, расшитый золотом покров, которым тело было укрыто до пояса. Вышивка была выполнена мастерски, и представляла собой загадочное сплетение вензелей и стилизованных цветов — лилий и ирисов. А по самому краю вилась строчка, которая была вышита изысканными в своей простоте буквами.
— «Там мирно спит под каменной плитой», — прочёл Марк.
— Тётушка сама вышила этот покров, словно знала, что может случиться, — пояснил де Монтезье. — Она была мастерица…
— Златошвейное искусство — это гордость ордена святой Иветты, — заметил Марк, любуясь покровом. — Неудивительно, что сёстры обучают ему своих пансионерок.
— Да, святая Иветта, — кивнул де Монтезье. — Взгляните, она слева от статуи святой Лурдес. Эта дама была почитаема женщинами в нашем семействе, а мужчины молились святому Себастьяну, потому что все до одного были воинами.
Марк обернулся и подошёл ближе к статуям в нишах. Все три были сделаны алкорскими мастерами из окрашенного дерева и в неярком свете пляшущих в лампадах огоньков казались живыми. Раньше Марк уже видел в базилике Лианкура статую святой Иветты, которая покровительствовала женскому рукоделию и заботилась о младенцах женского пола. Там она была изображена взрослой женщиной с веретеном и прялкой. Но здесь это была юная девушка с золотыми локонами, небрежно облокотившаяся на высокие резные пяльцы. В её руке поблескивал круглый сундучок, в котором девушки на юге хранят свои принадлежности для вышивания.