— Рада была помочь. Как видите, вы ошиблись: мои соседи не занимаются похищениями людей.
— Зато мы спасли голубя. Он бы там умер, если бы мы не приехали, — сказал Ромка и, взяв в рот голубиный клюв, попоил птицу слюной. Хоть голубь и сидел в ванной, никто не догадался дать ему воды.
Лешка узнала номер телефона Александры Валентиновны, чтобы сообщить ей название собачьих ушных капель, друзья спустились вниз, выскочили из подъезда и во всю прыть помчались к метро.
Вбежав в вестибюль станции, Лешка подошла к турникету, открыла сумку, чтобы вынуть из нее проездной билет, и подумала, что в ней чего-то не хватает. Тут же вспомнив, чего именно, она с досадой хлопнула себя по лбу.
— Фотоальбом! Я его у Александры Валентиновны около зеркала забыла!
— Прямо как Катька стала, то и дело на себя пялишься, — с укоризной проворчал Ромка и взял у Артема тигра. — Ты, Темка, сбегай с ней, а я спущусь вниз и подожду вас в метро, чтобы голубя по жаре не мотать.
Оставив Артема стоять на лестничной клетке, Лешка позвонила в дверь тринадцатой квартиры и в ответ на удивленный взгляд появившейся на пороге Александры Валентиновны, перекрывая собачий лай, громко сказала:
— Я у вас расческу вынимала и оставила фотоальбом.
Александра Валентиновна оглянулась. Альбома на тумбе не было.
— Заходи, ищи сама.
Лешка осмотрелась, потом догадалась чуть-чуть отодвинуть тумбу и сразу нашла пропажу. Оказалось, что подарок для Машки провалился в щель между тумбой и стенкой. Она стала запихивать альбом в сумку, и в это время в дверь позвонили. Александра Валентиновна открыла.
— Кирилл? — удивилась она и сделала приглашающий жест. — Заходи, пожалуйста, очень рада тебя видеть.
Лешка, мимоходом погладив Энди и скачущего, как мячик, Тихона, метнулась к двери.
— Извините за беспокойство. Так я позвоню вам из Медовки, скажу, как называются собачьи капли.
— Заранее спасибо и всего доброго и вам, и голубю, — напутствовала ее Александра Валентиновна.
Спустившись по эскалатору вниз, Лешка с Артемом нашли Ромку, нетерпеливо ерзающего на скамье.
— Сколько можно вас ждать! Нас же Нина Сергеевна убьет!
Вскоре трое друзей мчались на электричке по знакомой дороге. Лешка бережно держала старую корзинку на коленках, периодически заглядывала внутрь и смотрела, как там голубь.
Вопреки Ромкиным опасениям Нина Сергеевна их убивать не стала. С рассерженным лицом она вышла им навстречу, но, когда увидела в корзинке раненого голубя, облегченно вздохнула и ничего не сказала. Голубь показался ей самым безобидным существом из всех, кого притаскивали к ней ребята.
Глава III НОВЫЕ ЗАБОТЫ
Войдя в дом, друзья поднялись на второй этаж дачи, в комнату Ромки и Артема.
Ромка открыл корзинку и вынул из нее голубя. В окно светило яркое солнце, и только сейчас все заметили необычное, необыкновенно красивое оперение птицы. Крылья у голубя были голубыми и отсвечивали серебром, спина, грудь и головка — чисто синими, ноги — красными, с небольшой белой опушкой, а шейка переливалась всеми цветами радуги. Несмотря на больное крыло, птица хранила гордую осанку.
Ромка коснулся пальцем большого белого нароста над ее клювом.
— Это называется восковицей, — со знанием дела пояснил он. — Глядите, прямо как у моего Попки.
Голубь вел себя смирно, но стоило Ромке ослабить хватку, как он выскользнул из его рук и захлопал крыльями, но не взлетел: Лешка успела его поймать. Однако от резких движений на верхней части поврежденного крыла птицы тут же выступила кровь.
— Лешк, тащи ножницы, бинт, йод и приготовь слабый раствор марганцовки, — приказал Ромка, а сам схватил голубя за клюв и потянул его на себя. Птица переступила ногами и шагнула вперед.
— Ты что делаешь? — возмутилась сестра.
— Определяю, голубь это или голубка. Если голубь, то он должен отдернуть голову назад, а голубка — нет.
— Значит, это голубка!
— Догадалась! А теперь иди и неси все, что я сказал.
Лешка притащила всю аптечку, развела в воде марганцовку, открыла пузырек с йодом, и Ромка, приговаривая: «Потерпи немного, я скоро», аккуратно выстриг перышки вокруг раны птицы и промыл ее марганцовкой. Затем залил больное место йодом и прибинтовал крылья к телу, чтобы голубь не смог летать и тем самым тревожить свою рану.
— Я боялся, что придется накладывать швы, а теперь думаю, что и так заживет. Пусть посидит хотя бы пару дней без движения.
— Откуда ты все это знаешь? — удивился Артем.
— Ну, я еще в прошлом году, когда купил Попку, подумал: «А вдруг он заболеет или получит травму, что тогда делать?» Потому нашел нужные книжки и узнал из них, как мне поступать в таких случаях. А потом стал читать не только про попугаев, но и про других птиц, — охотно объяснил Ромка, но тут же опомнился, принял высокомерный вид и без тени иронии заявил: — Вы разве забыли, что я вообще почти все знаю? Правда, Попочка?
— Ромочка хороший! Ромочка умный! — Желтый Попка высунул маленькую головку из-за прутьев высокой клетки и не замедлил похвалить своего хозяина.
И голубка посмотрела по Ромку яркими рубиновыми глазами, как будто тоже хотела ему что-то сказать, но передумала.
Промолчали и Лешка с Артемом. Ромка был известным хвастунишкой, но его многочисленные достоинства с лихвой искупали этот маленький недостаток.
— Жаль, что голубей нельзя научить разговаривать. Они вообще молчуны, только между собой воркуют, — продолжал Ромка. — Зато видят они превосходно. К вашему сведению, у птиц в сетчатке в три раза больше светочувствительных клеток, чем у человека.
Громко стуча когтями по деревянному полу, к ним наверх приплюхал Лешкин Дик посмотреть на нового поселенца, неизвестно откуда взявшегося на его территории. В саду уже жили два колючих ежа, что ему было совсем не по душе, но птица не вызвала у пса никаких эмоций. Это было неудивительно, так как и к уличным голубям, и к Ромкиному Попке Дик тоже не проявлял никакого интереса. Тем не менее Лешка велела ему уйти. Пес запыхтел и поплелся назад, во двор.
— Так, а где она будет жить? — озаботился Ромка. — Здесь ей будет тесно, и потом, одна птица в нашей комнате уже есть. Может быть, устроим ее в сарае или на чердаке?
— Ни за что! — замотала головой Лешка. — Она будет жить в моей комнате.
— Ладно. А то, мне кажется, она не нравится моему Попке. Видите, как недовольно он на нее смотрит.
Они перенесли голубку в Лешкину комнату, Ромка притащил из кухни маленькую старую табуретку, перевернул ее вверх дном, поставил на стол и водрузил птицу на узкую перекладину.
— Пока она не может летать и садиться там, где ей хочется, пусть это будет ее насест.
А еще Ромка прихватил с собой старую Попкину поилку — недавно он купил ему новую — и блюдечко, в которое насыпал корм для попугаев.
— Канареечное семя — лучший корм и для голубей тоже. А еще им можно давать морковку, свеклу, вареную картошку, манную кашу, всякие фрукты и размоченный в молоке пшеничный хлеб. Голуби почти все едят, как люди и попугаи.
— Жаль только, что они не могут жить в доме, как люди и попугаи, — сказала Лешка. — А как мы ее назовем?
— Никак не назовем, чтобы не привыкать, — ответил Ромка. — Обидно, что вчера из-за Катьки, а сегодня из-за этой птицы наш поход на озеро накрылся медным тазом. Сегодня туда плыть уже поздно, а завтра суббота, предстоит явление предков народу. До послезавтра, значит, будем их терпеть. Еще и Машкин день рождения в воскресенье. Но в понедельник, учтите, прямо с утра двигаем на озеро.
Спустя какое-то время Нина Сергеевна послала Ромку с Артемом в магазин подкупить продуктов к приезду родителей. Лешка осталась дома. Сжавшись в комочек, она уселась на диван с книжкой, но даже страницы старалась переворачивать тихо-тихо, чтобы голубка поскорее освоилась в своем временном пристанище.