— Марк, — проныла она. — Давай подарим им что-нибудь! Я подарю Флоретте какую-нибудь милую безделушку…
— Только не очень дорогую, — буркнул он.
— Я знаю её вкус, и выберу что-нибудь изящное, — словно не услышав его, продолжила Мадлен. — А ты подари её мужу какое-нибудь оружие, например кинжал или…
— Кинжал? Где я возьму кинжал до вечера? Такие вещи заказывают оружейникам заранее.
— Или пряжку, или кольцо. Я заметила, что он носит серьги.
— Мужчины не дарят друг другу серьги, это неприлично! — фыркнул Марк. — А кольца дарят лишь в особых случаях, как награду или на память, чаще обмениваются. Это старый обычай. Пряжки, как правило, имеют скрытый смысл. Не зная человека, легко попасть впросак.
— Но что тогда?
— Не знаю. Пояс? Фибулу для плаща?
— Решай сам, — тут же закивала она.
Он покачал головой и усмехнулся.
— Перехитрила всё-таки. Ладно, я сегодня не слишком занят, потому могу полдня не появляться в Серой башне. К тому же мне нужна передышка, чтоб всё уложить в своей голове. Иди за подарком сестре, где взять деньги, ты знаешь. И не увлекайся там, тебе ещё пару часов прихорашиваться.
Он не собирался полдня ходить по лавкам, ища что-то достойное благородного графа Клермона, а сразу же направился к королевскому оружейнику Буаселье, которого знал много лет. Марку не раз приходилось заказывать оружие для инфанта, а потом и короля Армана. Тот вполне доверял его знаниям и хорошему вкусу и неизменно оставался доволен результатом. А Марку нравилось обсуждать с оружейником и его мастерами форму клинка и особенности отделки, подбирать самоцветы и придумывать причудливые орнаменты или предлагать те, что он отыскал на рисунках в старинных книгах. И именно Буаселье он заказывал своё оружие, даже когда был совсем не богат, а тот по старой памяти с удовольствием принимал его скромные заказы, в которых дешевизна материалов компенсировалась изысканностью оригинальной отделки.
Вот и сейчас он вошёл в мастерскую, где по наковальням стучали молоты, шипел раскалённый метал, погружаемый в холодную воду, звонкие молоточки били по чеканам. Мимо него сновали подмастерья, а мастера, завидев его, утирали со лбов пот и кланялись, приветливо улыбаясь.
Буаселье в этот час сидел за своим столом и при помощи лупы на кованом кронштейне гравировал на белом клинке причудливый узор. С годами его зрение стало хуже, но ему ещё рано было оставлять своё ремесло.
Заметив Марка, он поднялся и с поклоном приветствовал его, а потом поздравил с новым титулом.
— Ваше сиятельство желает заказать у меня новый комплект парадного оружия, соответствующий вашему высокому статусу? — тут же осведомился он.
— Может, позже, друг мой. Хотя, без «может», конечно, он мне понадобится, и я приду за ним именно к тебе. Но пока мне нужно что-то другое. Сегодня мой свояк граф Клермон устраивает в мою честь и в честь моей супруги приём, и мне нужно что-то, что я мог бы ему подарить. Есть ли у тебя красивое оружие или что-то такое, что понравилось бы ему?
— Я выполнял его заказы, — кивнул старый оружейник, — и знаю, что он очень придирчив, но кое-что подходящее у меня есть.
Он направился к стоявшим в стороне стеллажам, на которых лежали разноцветные свёртки и, перебрав их, выбрал один, из зелёного бархата.
— Взгляните, — возвращаясь к нему, проговорил мастер, разворачивая ткань. — Как вы любите стилеты, так граф Клермон предпочитает даги. Он ловко владеет как мечом, так и кинжалом для левой руки. Вот эта ему понравится, если вы не сочтёте её слишком дорогой.
Марк взглянул на массивный кинжал, ножны и рукоять которого были отделаны обсидианом, заключенным в рамку с тонким узорчатым плетением. Тот же орнамент украшал наконечник и обрамление верхней части ножен, а также головку эфеса. Гарда была изогнута подобно полумесяцу. Вытащив клинок из ножен, Марк увидел на нём три узких дола, причём у основания он был украшен позолоченным тиснением.
— И сколько он стоит? — спросил Марк, разглядывая грозный и при этом строгий и изысканный кинжал.
— Триста золотых, ваше сиятельство.
— Что ж, — кивнул он. — Это творение того стоит. Я возьму его и в ближайшее время пришлю к вам своего оруженосца с оплатой.
— Может, желаете взглянуть ещё на одну вещицу? — Буаселье хитро взглянул на него. — Уверен, что вам понравится.
— Давай уж, — усмехнулся Марк. — Теперь я богат и могу позволить себе некоторые вольности.
— Я так и думал, и если честно, то занимаясь этой малышкой, вспоминал о вас.
Он снова отошёл к своему стеллажу и вскоре вернулся с бархатным мешочком черного цвета, горловина которого была стянута шёлковым шнуром с кистью, отделанной позолоченной узорчатой бусиной. Ослабив шнурок, он вытащил оттуда широкий кожаный браслет с тонким тиснением, к которому был приделан узкий футляр-ножны, а в него вставлен тонкий кинжал с витой рукояткой без гарды.
— Метательный стилет, ваше сиятельство, его можно носить в рукаве или прикрепить к ножнам кинжала. Браслет застёгивается ремешками, пряжки сконструированы так, что с ними без труда можно справиться левой рукой.
Буаселье улыбнулся, заметив, как вспыхнули глаза Марка при виде этой игрушки. Он сразу же отдёрнул рукав и приложил браслет к руке, потом достал из него кинжал и осмотрелся. Увидев в стороне деревянную мишень, он метнул в неё маленький стилет и тот вонзился в центр красного круга.
— Ваш глаз и ваша рука всё также точны, — похвалил бросок королевский оружейник.
— Я его беру. Не только Клермон достоин подарка, верно? Сколько за него?
Старик какое-то время молчал, а потом махнул рукой.
— Вы действительно достойны подарка, ваше сиятельство, а потому примите его в дар и на память от старого Буаселье.
— Что ж, я с благодарностью принимаю его, — улыбнулся Марк, подумав, что хитрец наверняка добавит стоимость кинжала к цене парадного комплекта оружия. — Ты выручил меня сегодня, старина, и я не забуду этого. Как только будет время, я зайду, и мы с тобой обсудим новый меч, кинжал и пояс, которые ты украсишь гербом де Лорма.
— Я буду ждать, ваше сиятельство, — кивнул тот. — И мне не терпится услышать, что нового вы придумаете, чтоб выделиться из толпы придворных. Покойный король Арман знал этот ваш талант и потому присылал вас ко мне, готовясь к войне или пожелав пополнить свой арсенал.
Простившись с ним, Марк вернулся домой и приказал лакею достать из сундука бордовый камзол из вышитого золотом бархата, чёрные штаны и короткую накидку, отделанную золотистым мехом. Эдам открыл ларец с драгоценностями и с довольным видом перебирал перстни, браслеты и цепи с медальонами, а Шарль полировал золотые пряжки на парадных ботфортах из мягкой замши.
Мадлен ещё не пришла, и Марк присел у камина с книгой, которую прислал ему утром Клермон. Он погрузился в чтение и скоро был захвачен стремительно развивающимся, полным трагизма повествованием. Язык поэмы был столь хорош, что странно было, что его не растащили на цитаты, но вскоре он понял, в чём дело. Поэма была тяжёлой в том смысле, что рассказывала о переживаемых Вертрадом страданиях столь натуралистично, что ни дамам, ни юному поколению явно не подходила. Через какое-то время тема мести вероломной подруге стала столь навязчивой и гнетущей, что Марк даже усомнился в здравом уме не только героя, но и самого Орсини. Похоже, поэт прямо упивался этими чувствами, и оставалось надеяться, что выпустив их на бумагу, он этим и ограничился.
Мадлен уже вернулась и, чмокнув его в щёку, сунула ему под нос маленький футляр, где в складках алого бархата утопала изящная брошь в виде букета.
— Мило, — кивнул он, на минуту оторвавшись от чтения.
— И совсем не дорого! — воскликнула она, но он, оценив количество и чистоту вставленных в брошь драгоценных камней, мотнул головой.
— Я не хочу этого знать! Хватит с меня потрясений на сегодня. Иди, наряжайся.
Она ушла и он снова вернулся к чтению, всё более погружаясь в яростное безумие несчастного Вертрада. Она ещё пару раз отрывала его, возвращаясь, чтоб он помог ей выбрать драгоценности. Он указывал почти наугад, а она пожимала плечами и убегала к себе. Он знал, что она уже определилась с выбором и желала, чтоб он его одобрил, выбрав то же, и хоть он всё время промахивался со своими советами, она всё равно наденет то, что уже решила.