— Кто же ты такой? — прошептал Марк, глядя на него. — И что мне с тобой делать?
Губы приоткрылись, и из них вырвался слабый стон, в котором Марк разобрал мольбу: «Пить!»
Он поднялся и, взяв фонарь, спустился вниз, туда, где, как ему было известно, размещалась кухня. Задняя дверь была приоткрыта, и он понял, каким образом ведьма сбежала из дома, миновав сыщиков. Заперев дверь, он отыскал глиняную кружку и осмотрелся в поисках воды. И в этот миг где-то наверху раздался громкий скрип и стук, словно хлопнула оконная рама. Он поспешно поднялся на второй этаж и заглянул в спальню Клодины. В лицо ему ударил холодный ветер. Окно было распахнуто, кровать пуста.
Он невольно рассмеялся и, закрыв дверь, спустился вниз. Он всё-таки ещё раз сходил в подвал и забрал оттуда книгу и инструменты, которые бросила там принцесса Морено. После этого вышел на улицу и подошёл к своему коню.
— А он… — начал было Шарль, но Марк удивлённо взглянул на него.
— Ты о ком?
— Приснилось наверное, — пробормотал юноша.
Возвращаясь в Серую башню, Марк продолжал улыбаться. Всё разрешилось как нельзя лучше. Что он мог сделать с этим оборотнем, который уже натворил в Сен-Марко немало всяких дел? Арестовать? Но стоит ему предъявить обвинение, как эту диковину тут же заберут в Белую башню и бедняга уже не выберется оттуда живым. И смерть его, скорее всего, будет слишком мучительной, чтоб счесть её справедливым наказанием за несколько хитрых проделок. А Марк слишком хорошо помнил, как Тень вынес из огня Валентина и, спустив его со второго этажа на землю, аккуратно положил на брусчатку, чтоб вернуть отчиму. Что ж, теперь можно было счесть, что долг уплачен. Марк покачал головой, вспомнив, что когда снова заглянул в комнату, то заметил торчащий из-под кровати кончик лисьего хвоста.
Лис выбрался из своего убежища, когда всё стихло. Он не боялся обитавшего где-то поблизости призрака. Куда большую опасность для него представляли живые. Потому он немного отлежался под кроватью, дождался, пока тот человек уйдёт, и решил перебраться в более безопасное место.
Пошатываясь и едва держа ноющее от отравы тело на подгибающихся лапах, он дошёл до кресла, стоявшего возле стола, залез на него, потом — на стол, и уже оттуда — на подоконник. Дальше по карнизу он добрался до выступающей из стены поперечной балки и, выпустив когти, начал карабкаться на крышу. Только когда его лапы ступили на старую потрескавшуюся черепицу, он почувствовал себя в относительной безопасности. Доковыляв до выбитого слухового окна, он пробрался на чердак и там, отыскав кучу старого рваного тряпья, удобно устроился на нём, свернувшись калачиком и уткнув горячий сухой нос в пушистый ещё влажный хвост.
Вернувшись в Серую башню, Марк поднялся в свой кабинет, чтоб снять влажный плащ и оставить там свой меч. Распахнув дверь, он увидел устроившегося за столом Эдама, ноги которого лежали на столешнице. При этом он читал какое-то письмо. Увидев хозяина, он поспешно вскочил и улыбнулся.
— Сиди, — кивнул Марк к его удивлению, но следующая фраза разъяснила это недоразумение. — Не встанешь, пока не разберёшь этот бардак, — он указал на кучу писем.
— Ага… То есть я виноват, ваше сиятельство! — воскликнул оруженосец. — Прошу меня простить, тем более что я вернулся с добрыми вестями.
— Неужели? — барон расстегнул пряжку плаща и бросил его на кресло возле камина.
— Я нашёл его тайник!
— Где? — Марк поспешно вернул на место перевязь, которую уже начал снимать.
— До того, как перебраться к Меро, он снимал комнату у пожилой вдовы на улице Плюща. После переезда он оставил комнату за собой и иногда заходил туда. Хозяйке он объяснил, что хочет держать свои самые ценные вещи в месте, неизвестном жене и тестю. Там в комнате стоит большой сундук.
— А в нём? Только не говори, что ты справился с любопытством!
— Не справился. Там много всякого хлама, в том числе запечатанный глиняный горшок, десяток пустых аптекарских склянок и книга. Её я прихватил, остальное оставил, поставив у двери городскую стражу.
— Опять козырял жетоном тайной полиции? — проворчал Марк, взяв у него из рук растрёпанную книгу, купленную наверно у какого-нибудь старьёвщика. — «Вертрад» Орсини.
— Именно. Что ж до жетона, то вы служите в тайной полиции, а я служу вам. Разве это не значит, что я тоже служу в тайной полиции?
— Может, тогда граф Раймунд будет платить тебе жалованье? — проворчал Марк и задумчиво взглянул на плащ. — Так, открой сундук и дай мне другой, этот вымок.
— Дождя же нет! — воскликнул оруженосец.
— Это слёзы нашего убийцы. Давай, шевелись. Я хочу съездить туда и всё осмотреть, прежде чем говорить с ним.
Они вернулись через два часа, захватив с собой склянки и горшок, который Эдам тут же понёс лекарю Фрессону, чтоб тот установил, является ли содержимое тем самым ядом. Получив к вечеру утвердительный ответ, Марк, наконец, решил допросить де Серро, и, спускаясь по лестнице, увидел усталого Гаспара в запылённой одежде.
— Скакал день и ночь, чтоб поспеть, — сообщил тот, остановившись и отвесив барону поклон.
— Что выяснил? — спросил Марк.
— Де Серро не погиб, а сбежал, подкупил надсмотрщика. Я сразу заметил, что этот малый юлит и путается, прижал его, как следует, он и поплыл, как свеча, растёкся, хлюпая носом.
— Подозреваю, разбитым.
— Пусть скажет спасибо, что я ему руки-ноги не переломал. Короче, он сознался и всё рассказал. Я истребовал у коменданта охрану и ещё одного коня. В карете бы мы долго пылили, так что привязали этого негодяя к седлу, чтоб доехать быстрее.
— Он жив?
— И может говорить, — кивнул Гаспар.
— Молодец, — похвалил его барон. — Иди спать. С остальным я разберусь сам.
Де Серро стоял, понурившись, в центре камеры для допросов. Он уныло поглядывал на невозмутимого клерка, который аккуратно раскладывал на небольшом столике в стороне бумагу и письменные принадлежности. У дверей, неотрывно глядя на него, стоял тюремщик. Потом дверь распахнулась, вошёл барон де Сегюр, а следом втолкнули какого-то взлохмаченного человека в порванной одежде. Его лицо было разбито, но де Серро узнал его сразу.
— Это он? — спросил барон у надсмотрщика из рудника.
— Да, господин, это Матис де Серро, — едва бросив на него взгляд, подтвердил тот. — Это он дал мне немного золота, чтоб я помог ему бежать.
— Уведите его, — приказал барон, и стражники утащили его прочь.
Подойдя к своему столу, барон де Сегюр небрежно бросил на него книгу, после сел. Повинуясь его жесту, тюремщик принёс стул и поставил его рядом с де Серро, а тот молча смотрел на книжицу, которую прятал в своем тайном сундуке.
— Вы её нашли, — тихо проговорил он.
— Да, и яд, и оставшиеся склянки. После всего этого, включая показания надсмотрщика, ваше признание не так уж важно для меня, но вам оно может дать шанс облегчить свою судьбу.
— Вряд ли, — де Серро сел на стул и вздохнул. — Даже если король помилует меня, я не вынесу заточения. Я слишком болен. Но вы правы, мне стоит всё вам рассказать. Я, Матис де Серро, осуждённый шесть лет назад по навету торговца Бошана и его дочери Клодины. Я был невинно осуждён и отправлен на каторгу. Эти два года превратились для меня в сущий ад. Я не знал до этого ни трудностей, ни лишений, но даже не кандалы, не тяжкий труд в руднике, не побои, которые сыпались на меня со всех сторон, терзали мою душу. Я не мог смириться с тем, что меня предала та, кого я любил так страстно. Она ведь тоже клялась мне в любви. Я был на вершине счастья, и пал так низко из-за неё. Днём и ночью я думал, как отомстить ей, придумывая самые жестокие виды казни, но понимал, что это всё неисполнимо, пока я скован цепями. И я решил бежать.
Перо клерка тихо скрипело по бумаге, а де Серро задумчиво смотрел на книгу на столе.
— Да, я думал лишь об этом. Там было совсем немного возможностей сбежать, но однажды мне повезло. Мы напали на золотоносную жилу. То и дело под моей киркой появлялись блёстки золота. Нас обыскивали каждый день, но я придумал хитрость: прятал золото за щекой, а потом ночью засовывал его в раны от кандалов, которые не заживали. Через какое-то время я насобирал с десяток маленьких самородков и сговорился с этим надсмотрщиком. Я знал, что он продажен. Я отдал часть золота ему, а он подстроил обвал в шахте и сказал, что я был там. Поскольку штольня была отработана, никто не стал искать там мой труп. А ночью он вывел меня за стену и оставил на краю леса. Я пошёл на восток. Я был уже болен и слаб, и, скорее всего, умер бы, но набрёл на реку и пошёл по берегу, надеясь встретить людей. Там и отыскал меня тот старик.