— Тебя уже несколько раз пытались убить.
— Я не против, к тому же, он удачно справился с этим в Лианкуре, при этом не досаждая мне своим нарочитым вниманием. Пусть продолжает здесь. А почему вы не взяли с собой в столицу Орианну?
— Почему ты спрашиваешь? — нахмурился маркиз.
— Я думаю, что она будет скучать по Теодору.
— Оставим эту тему! — отрезал старик.
— Как хотите. Давайте поговорим о другом. Вам известно что-нибудь о сговоре серебряных баронов относительно цены на серебро для королевского двора?
— Допустим, — взгляд де Лианкура снова стал подозрительным.
— Вы ещё не примкнули к нему?
— А в чём дело?
— Не делайте этого. Я намерен сбить им цену.
— Это неразумно! — нахохлился старик.
— Это мои рудники и мой король. Вам решать: со мной вы или с ними.
— Да ты!.. — вспыхнул маркиз, но Марк только усмехнулся и покачал головой.
— Я уже сказал вам, что я — граф де Лорм. Рудники принадлежат мне, цену устанавливаю я. Король уже предложил мне выгодные условия и я намерен их принять. Добиваясь повышения моего статуса, вы, как я надеюсь, не считали, что я буду вашей комнатной собачкой. Сами же называли меня цепным псом короля. Я служу ему всем, что имею, тем более что графство даровал мне он, хоть и по вашей просьбе.
— Так я и знал, — проворчал маркиз, — ты думаешь о благе Сен-Марко, а не о благополучии наших земель.
— Кто ж виноват, если меня выпестовал король, а не вы?
— Жестокое обвинение, но оно оправдано. Я подумаю о твоём предложении. Но прежде чем заключать сделку с казначейством по продаже серебра, надеюсь, ты поставишь меня в известность об её условиях.
— Конечно, ваш опыт для меня бесценен. Я посоветуюсь с вами и только после этого приму своё решение.
— Видимо, ключевое слово в этом обещании: «своё».
— Вы ожидали чего-то другого?
— Вряд ли я тогда стал бы просить для тебя Лорм. На самом деле именно такие наследники, как ты, и получали этот титул. Таким когда-то был я, таким был и Аделард.
— То есть своенравными?
— То есть способными самостоятельно управлять графством, не оглядываясь на мнение других.
Марк остался доволен этим разговором. Он проводил деда до дверей и, пожелав ему спокойной ночи, простился. Потом он отправился спать и нашёл жену в их новой спальне, которая размером и роскошью напоминала гостиную во дворце. Глаза Мадлен сияли счастьем, но она немного пококетничала, сетуя на то, что простыни недостаточно свежи, поскольку долго пролежали в запертом сундуке.
— Какая разница? — прошептал он, обняв её и заглянув ей в глаза, — если я снова могу спать с тобой в одной постели, и мне больше не придётся тащиться через весь город, чтоб попасть на службу, а значит, можно чуть дольше понежиться в твоих объятиях.
— Я тоже соскучилась, — прошептала она и, обняв его за шею, притянула к себе.
Следующее утро было светлым и это позволяло оценить всю красоту нижнего зала, поскольку теперь свет в него лился через два ряда верхних окон. Он отражался бликами на мозаичном полу и освещал красивую роспись высокого потолка. Марк какое-то время сидел на ступенях лестницы, глядя наверх, туда, где в кучах белых облаков барахтались красавицы, едва закутанные в алые и голубые одежды, рыцари в блестящих доспехах и розовощёкие младенцы с маленькими крылышками на спинках. По углам из белой дымки выглядывали оскалившийся лев, игривый единорог, расправивший крылья лебедь и задумчивый медведь с филигранным кубком в косматой лапе.
Вокруг него метались слуги, деликатно огибая разместившегося на их пути хозяина, а он никак не мог избавиться от мысли, что они специально бегают здесь, чтоб создать видимость активной деятельности. Неужели нужно столько беготни, чтоб приготовить один небольшой пир?
Он решил устроить его внизу, в той самой зале, что выходила стеклянной стеной в сад. Там был поставлен длинный стол, очень хорошо смотревшийся на фоне буйно разросшегося садика, которым можно было любоваться через отмытые стёкла. Марк решил пригласить своих друзей без жён, поскольку Мадлен не терпелось вскоре устроить собственный приём для дам.
Всё было сделано в лучшем виде, и Теодор даже отыскал трёх музыкантов во вполне приличных нарядах, которые расположились со своими инструментами в небольшой нише. Вскоре гости начали прибывать. Никто из них, кроме Филбертуса и Ренара-Амоди, не бывал раньше внутри дома, и почти все признались, что часто терялись в догадках, что же спрятано за необычным фасадом этого маленького дворца. Все восхищались домом и отмечали его необычную архитектуру и изысканность убранства, а сад за стеклянной стеной и вовсе приводил некоторых в восторг, ведь даже у тех, у кого имелся в доме такой дворик, он использовался чаще всего в хозяйственных целях и больше напоминал задний двор.
Наконец, в сопровождении Бертрана Нуаре, Дезире Вайолета и Анри Раймунда приехал король. Осмотрев нижний зал, он заметил:
— У меня во дворце нет таких высоких залов, Марк. Это неприлично, иметь что-то, чего нет у короля!
— Забирайте, — привычно пожал плечами тот, и Жоан рассмеялся.
— Если только чтоб тут же подарить его тебе обратно! Уж теперь-то ты не отвертишься от моего желания изредка заглянуть к тебе вечерком, ссылаясь на тесноту и убогость обстановки!
— Теперь мои двери всегда открыты для вас, мой король!
Они прошли в гостиную, и Жоан категорически воспротивился приглашению хозяина сесть во главе стола.
— Место во главе принадлежит хозяину, король — лишь гость! — заявил он. — Я сяду рядом, как всегда делал Арман.
И он первым уселся за стол. Гости расселись, а Марк, прежде чем занять своё место, вытащил из-за портьеры перепуганного Теодора и представил его королю и всем присутствующим. Его приняли с симпатией, а король, окинув его статную фигуру внимательным взглядом, заметил:
— Он похож на тебя, Марк.
— Особенно со спины, — усмехнулся тот. — Я всегда думал, что пошёл в отца, но, похоже, матушка влюбилась в него именно потому, что он походил на её старшего брата. Мне говорили, что Теодор — копия своего отца.
— Возможно, — кивнул король, улыбнувшись. — Будем надеяться, не только внешне.
Теодор окончательно смутился, казалось, ещё мгновение, и он просто сбежит из гостиной. Сжалившись над ним, Марк усадил его за стол рядом с Делажем и Клеманом.
Пир удался, чему способствовало и извлечённое из подвалов вино. Музыка, доносившаяся из ниши, создавала приятный фон застольным беседам. Никто не заметил, как пронеслось время, в комнату, расположенную в глубине дома, не доносился шум улицы и там не услышали звон колокола, возвестившего вторую стражу. На улице было всё так же светло, и листья кустов и деревьев в саду трепетали, отражая глянцевыми ладошками свет, льющийся с неба.
— Ты специально убрал отсюда часы, Марк? — спросил король, обняв его за плечи.
— Часы — это самая неуместная вещь в пиршественном зале, мой король. Их здесь и не было.
— Наверно уже поздно, — пробормотал Жоан. — Но мне не хочется уходить. У тебя так хорошо, и нет толп алчущих славы и денег придворных, которые вечно только и ждут возможности что-нибудь у меня выпросить. Здесь я чувствую себя в полной безопасности. Забавно, правда?
— Вовсе нет. Там вы, прежде всего, король, а здесь — наш друг и мой гость. Если не хотите уходить, оставайтесь.
— Что там у нас сегодня по протоколу, Бертран? — король взглянул на Нуаре.
— Ничего, с чем бы не разобрались без нас, — пожал плечами тот. — Мне тоже здесь нравится. В доме ведь есть гостевые спальни?
— Конечно, — пожал плечами Марк.
— Дом такой большой, — заметил Анри. — Я не ожидал такого при сравнительно узком фасаде. Похоже, он куда больше, чем соседние дома, и выходит задним фасадом на улицу принцессы Оливии.
— Этот так, — кивнул Марк. — Ширина фасадов была ограничена при застройке вдоль Королевской площади, но никто не запрещал строить в глубину до следующей улицы. И хотя большая часть домов смыкается задними стенами с соседними, выходящими на улицу принцессы Оливии, есть и такие, как этот.