— У нас есть немного соли, — замечает Герман, когда Богдан исчезает за соседним домом.
— Соли много не бывает.
Простая пищевая соль на удивление универсальная защита и не важно, нужно ли защитить себя или поймать в ловушку нечисть. Даже оборотни в неё попадаются, хотя нечистью как таковой не являются.
— Что будет, если парня действительно нет дома, и зверь перехватит его где-то в другом месте? — всё-таки задаёт вопрос Слава, поглядывая на двери нужного подъезда. Те упрямо остаются закрытыми, никто не входит и не выходит, чтобы впустить их. Хотя Слава не уверен, зачем ему нужно внутрь. Не может же он просто постучать в дверь и заявить, что парню грозит опасность, а снятый им накануне зверь совсем не бродячая собака.
— Мы не знаем, почему тот не убил его сразу, поэтому давай не будем сбрасывать со счетов родственную связь.
Слава ёжится, но не спорит.
— Почему ты пошёл в полицию? — вопрос звучит настолько неожиданно, что Слава теряется.
— А зачем туда идут? Чтобы защищать.
— И не разочаровался?
Герман поворачивается к нему, заглядывая между кресел назад, и Слава пожимает плечами.
«Разочаровался?» — он катает слово на языке, приходя к выводу что нет, не разочаровался. Однако это лишь потому, что у него на счёт работы изначально не было никаких иллюзий. Он шёл туда с определённой целью и до сих пор воспринимает работу как средство её достижения.
— Нет, не разочаровался.
— А в охотники? — не отстаёт Герман.
— За тем же самым. Чтобы защищать.
«И с той и с другой стороны есть невинные и виноватые».
— Как ты узнал о существовании этих тварей?
Слава обжигает Германа взглядом и глубоко вдыхает, успокаивая себя.
«От того, что ты сейчас взбрыкнёшь, лучше никому не будет» — напоминает он себе.
— Гули. Наткнулся на гуля на кладбище. Вовремя успел сбежать, — Слава усмехается. Сбежать он тогда не успел, но по ушам получил не от гуля. — Та ещё страхолюдина, надо признать.
— И не испугался?
Судя по раздавшемуся с переднего сидения смешку, Герман над ним подтрунивает, Слава, впрочем, не против и отвечает в тон, потому что здесь ему скрывать нечего:
— Пересрался, конечно.
— Что я пропустил?
Богдан забирается в машину, балансируя с двумя стаканчиками кофе на подставке и пакетом. Вслед за ним в салон пробирается осенняя, пропитанная влагой прохлада. Дождь закончился ещё ночью, однако лужи и тучи никуда не делись.
— Ничего. Который мой?
Богдан щёлкает пальцами по нужному стаканчику и протягивает второй назад.
— Если горячий, то пусть пока постоит. Соль купил?
Да ладонь ложится увесистая пачка из белого картона с голубым рисунком.
— Сколько?
— Прикроешь и в расчёте.
Слава бросает быстрый взгляд на спинку водительского сидения и кивает. Пока он не уверен в их причастности к убийствам он не имеет права отказывать им в помощи. Особенно во время охоты.
— Хорошо.
Достав пару холщовых мешочков из бокового кармана рюкзака, Слава пересыпает туда соль.
От Сабины и Руслана он знает, что охотники по-разному работают с солью и в большинстве своём ни о заговорах, ни о смесях речи не идёт. Слава же когда-то давно научился пользоваться первым и изменять своей привычке не планирует.
— Мне нужно немного тишины, — просит он, обхватывая бока первого пузатого мешочка с раскрытой пока горловиной ладонями, будто кружку, и прикрывает глаза.
Слова, найденные когда-то в интернете, вспыхивают в памяти и шёпотом срываются с губ. Славе как всегда кажется, будто мешочек в руках нагревается, однако это всего лишь его собственное тепло переходит от ладоней к крупным белым песчинкам.
Слово за слово, строчка к строчке, заговор приходит к своему завершению, оставляя после себя лёгкую пустоту где-то внутри и тишину вокруг. Никто не произносит ни слова, пока Слава не заканчивает со вторым мешочком, наконец-то затягивая и завязывая горловину и у него.
— И что это за шаманство тут было?
Недовольство сквозит в голосе Германа, и Слава замирает, ощущая себя зависшим на грани провала.
«Вот дурак, — шипит на себя Слава. — Подумать сложно было? Осёл!»
— В интернете и не такое узнать можно.
— И оно действует? — тут же влезает Богдан, с интересом высовываясь между сидений.
— Действует, — Слава кивает, рассовывая мешочки по карманам куртки. — Можно мне теперь мой кофе?
Ему сейчас очень нужно занять чем-то руки и перестать думать о том, что он облажался.
— Ты ещё скажи что проверял, — подначивает Герман, когда Слава получает свой кофе и сжимает чуть подрагивающие пальцы на тёплых картонных боках.
— Проверял, поэтому и говорю, что оно работает.
Слава делает глоток чуть подостывшего, но всё ещё достаточно тёплого кофе и устремляется взглядом на подъезд, чувствуя, как сжавшаяся внутри пружина постепенно расслабляется.
Стоит только сумеркам сгуститься, как из подъезда показывается их цель. Яркая лампочка над дверью позволяет рассмотреть лицо, когда парень поворачивается, чтобы проскочить под балконами.
— Он идиот? — не сдержавшись, комментирует Слава. — В городе объявился людоед, а он лезет ему в пасть. Яблоко в рот и можно на стол подавать.
— Его в комментариях загнобили, — встаёт Богдан на защиту, выглянув меж кресел и провожая парня через заднее стекло взглядом. — Мало кто верит ролику. Официально-то никаких убийств нет, а значит, он врёт. Подозреваю он хочет доказать существование монстра.
— Богдан, — холодно и твёрдо зовёт Герман.
— Всё, он достаточно отошёл, я пошёл. GPS, если что, включён. Найдёте.
Богдан выскакивает из машины, прежде чем кто-то успевает попытаться его остановить, а следом оживает мобильник Германа.
— Ты же понимаешь, что так просто тебе это с рук не сойдёт, да?
Трубка хмыкает голосом Богдана, а Слава перемещается так, чтобы видеть в заднее окно как тот удаляется, придерживая динамик наушников у лица.
— Пап, это реальный шанс. Если поедем на машине, он испугается, если пойдёт кто-то из вас, он сделает то же самое. Я самый лучший вариант. Может, с тренировки иду, может, с каких-то ещё занятий. Вот с вами разговариваю. Слав, скажи ему! Я знаю, что он включил громкую связь. Я уже взрослый и хочу помочь! И самое главное могу. А вы можете ехать следом и следить за телефоном. Да я знаю пап, что у тебя следилка стоит.
Богдан отключается, прежде чем Герман успевает что-то ответить.
— Смотрю, вы с Богданом спелись.
В голосе Германа нет ни намёка на недовольство или злость.
— Просто поиграли разок в приставку, ничего сверхъестественного.
Герман хмыкает, разворачиваясь и выезжая со двора.
— Он злится на то, что ты не берёшь его на охоту? — продолжает Слава, на пробу закидывая удочку. Герман вполне может не ответить или солгать, однако, не попробовав, не узнаешь.
— Не на каждую и уж точно не одного.
— Но иногда он сбегает сам?
Слава бы так и сделал. Подслушал и свалил следом, тем более, если уже участвовал в чём-то подобном, а потом ему сказали, что нос не дорос. Потому он ничуть не удивляется, когда Герман подтверждает.
— Было дело.
«Признай честно, он тебе нравится, и ты просто не хочешь, чтобы Богдан участвовал в массовых убийствах» — злится Слава на себя за эту слабость. За то, что ответ Германа приходится ему по душе.
Слишком уж Богдан напоминает Славе его самого лет десять-двенадцать назад.
— Позвони Архипу, я хочу знать как у них.
На экране закреплённого на панели мобильника отражается карта с двигающейся по ней точкой, так что Слава передумывает спрашивать, почему Герман сам этого не сделает.
— Давай номер.
— Никто не берёт трубку.
— Звони ещё раз. Набирай оба номера по очереди, пока кто-нибудь не ответит, — жёстко требует Герман. — Дальше пустырь. Заберём Богдана.