Профессор Бланк бубнил еще более неразборчиво, чем в прошлый раз, поэтому я решил, что он опять сидит с набитым ртом, причем набитым чем-то несъедобным. КУЭС славится хорошими закусочными, а это означало, что у профессора либо с кронами негусто, либо ничего, кроме любимой работы, его не волнует.
— Я так рад, что вы наконец позвонили, инспектор Фишер! — воскликнул Бланк. — Я даже не выходил из кабинета, боялся, что вдруг вы позвоните, когда меня не будет.
— Я только что вошел, — ответил я, чувствуя себя виноватым: ведь я успел поесть, перед тем как позвонить. — Роза, наша секретарша, сказала, что дело не терпит отлагательств, поэтому вы первый, кому я звоню. — Хотя бы это было правдой. — Что случилось?
— Я надеялся, что вы позвоните, — начал он таким тоном, будто вовсе и не надеялся, — потому что, когда мы в последний раз говорили, я не знал, живы ли еще чумашские Силы или, так сказать, обосновались в Иной Реальности, прекратив всякие сношения с Нашим миром на неопределенное время.
Прошлый раз он не говорил обо всем этом, но возможно, он успел поработать над проблемой. Однако он сказал достаточно, чтобы я мог ответить:
— Да, я помню. Теперь вы знаете, что с этими Силами на самом деле?
— Боюсь, что да, — сказал он. — И я действительно боюсь не в переносном смысле, а в самом буквальном.
Я ничего не понимал: если бы Силы не вымерли, ну тогда еще понятно, что дело срочное, ну а если вымерли, то что тогда панику поднимать?
— Так чего же вы боитесь? — спросил я.
— Силы и впрямь остались в Иной Реальности; это подтверждает и новый метод регрессионного анализа, исключающий любую статистическую или теологическую погрешность, — ответил профессор. — Но это топологически необычное сферическое образование. Знаете ли вы, инспектор, что поверхность сферы может подвергаться непрерывной деформации, пока не вывернется наизнанку?
— Ну вообще-то нет, — признался я. — А какое это имеет отношение к чумашским Силам?
— Это наиболее точно отражает то, что эти Силы сделали в Иной Реальности, — ответил он. — Как я уже говорил, все выглядит так, будто они проделали дыру, а потом втянули ее за собой, не оставив после себя ничего. — Что-то из сказанного профессором зародило смутное беспокойство у меня в душе, но я не успел определить, что именно, потому что он продолжал: — Проблема, с нашей точки зрения, состоит в том, что эти Силы, если мои расчеты верны, могут дать обратный ход своему исходу и взорваться со страшной жестокостью, когда захотят этого.
— С жестокостью? — недоуменно повторил я. — С какой жестокостью?
— Прогнозы хрустального шара варьируются; ход событий настолько уникален, и к тому же многие из моих данных неточны, — ответил Бланк. — Если же, однако, они высвободят всю магическую энергию, это произведет на окружающую среду воздействие, среднее между взрывом мегасаламандры и землетрясением примерно такой же силы, как то, которое разрушило город Святого Франциска в начале нашего столетия. Эффект окажется, как вы понимаете, несколько другим, потому что воздействие — преимущественно магическое, а не физическое, но масштабы события будут не меньшими.
— Господи Иисусе, — пробормотал я: понятно, до какой степени я был ошеломлен? Я глупо добавил: — Неудивительно, что они не утруждают себя созданием дождика.
— Совсем неудивительно, инспектор, — согласился Бланк. — Ни я, ни моя научная группа не в состоянии определить, где находится место взаимодействия исхода чумашских Сил и Нашего мира. Мы предполагали, что оно в северо-восточной части княжества, потому что именно там прежде проживало племя чумашей, но, как я сказал, определить ничего не сумели. Я надеюсь, что вы, с возможностями вашего агентства, намного превышающими наши, сделаете то, что нам не удалось. Всего хорошего.
И он повесил трубку. Мне захотелось убить его. «Привет. Сейчас будет катастрофа. Мы узнали о ее приближении, но ничего не можем поделать. Это твое дело, Дэйв. Удачи, дружок». Вот что осталось бы, если как следует профильтровать речь профессора.
Вместо того чтобы совершить убийство, я позвонил Тони Судакису. Рот у него набит не был, но что-то общее с профессором Бланком у него наблюдалось: он был страшно напуган.
— Дэйв, это ты? Перкунас и Девять Солнц, как я рад тебя слышать! Знаешь, это Ничто, которое ты заметил у нас в хранилище, — помнишь, в нем происходят какие-то изменения, и они мне совсем не нравятся!
— Изменения? Что за изменения? — спросил я. Только этого-то мне и не хватало вдобавок к сообщению профессора Бланка.