— Открывай, если не замерз.
— Я не замерз, я тепрый, — дверца приоткрылась. Это она с виду неказистая, а на деле в дюйм толщиной.
Они зашли внутрь. На крохотной площадке их ждал человек с фонарем. Азиат.
— Веди, — сказал ему Нонейм.
Тридцать ступенек. Сорок. Пятьдесят. Сто. И еще, и еще. Однако. Похоже, башня одинаково простирается и вверх, и вниз.
Они остановились перед другой дверью, опять железной. Железной снаружи, изнутри же был прикреплен свинцовый лист. Ага, вот он куда шел, старый свинец инженера Оленева. Верно, и Гроцкий тоже руку приложил.
Подземелье все было обшито свинцовыми листами — и стены, и потолок, и даже пол.
Посреди подземелье возвышался небольшой помост. Пятиугольный.
И всё.
— Это и есть… машина перемещения инженера Оленева?
— Нет. Это пристань, откуда машина ушла в плавание.
— На Марс? — не удержался Арехин.
— Инженер Оленев полагает, что на Марс.
— А вы?
— Я? Я просто немного помог Оленеву, только и всего. Как инженер инженеру, — Нонейм едва заметно заикался. Волнуется?
— Ограбление этой ночью — ваша работа?
— Не совсем ограбление, но — моя. Тряхнули стариной, — немного смущенно улыбнулся Нонейм.
— Вот как, значит, инженеры друг другу помогают.
Нонейм только покачал головой.
— Во всяком случае, я все возвращаю, — и он протянул Арехину раскрытую ладонь, на которой лежали два рубина.
— Признаюсь, я думал, что они, рубины — неотъемлемая часть Машины Пространства, — сказал Арехин.
— Машины Пространства? Хорошо сказано. Да, без них Оленин вернуться не сможет, если не найдет что-либо подобное на Марсе. Впрочем, он и с ними вернуться не смог бы. Камни действуют раз в несколько лет. Как лейденская банка: сначала накопит энергию, потом — паф, а затем снова копи.
— Но как же Оленев…
— Попадет обратно сюда, вы хотели спросить? Но он и не строит таких планов. Его желание — увидеть Марс и умереть.
— Да… — только и сказал Арехин.
— Так уж сложилось. Гибель семьи, тайны, открывшиеся перед ним…
— Тайны?
— Инженер Оленев отчего-то считал, что революция произошла не без влияния извне.
— Ленин — немецкий шпион? Это глупо.
— Положим, немецкие денежки подмазали колеса паровоза революции.
Арехин промолчал. Всё паровоз, да паровоз…
— Но инженер Оленев пошел куда дальше. Он считает — или считал, тут не скажешь наверное, — что причина всему — марсиане. Из-за них война началась, а все остальное — следствие. И Распутин был марсианином, и другие.
— Ленин?
— Нет, вряд ли. Кто-нибудь из его окружения. Вот он и решил отправиться на Марс — отомстить.
— Вы тоже считаете — марсиане?
Нонейм покачал седой головой.
— Этого я не знаю. Но что Оленев изобрел нечто необыкновенное — совершенно точно. Он исчез на моих глазах.
— Исчезра, исчезра, — подтвердил азиат. — Торько что есть — и торько что нет.
— Возьмите, — Нонейм снова протянул раскрытую ладонь.
Арехин взял камни. Никаких магических сигналов, никакого покалывания кожи. Обыкновенные драгоценные камни.
— Возьмите уж и ключи, — Нонейм посмотрел на азиата, и тот передал Арехину связку ключей, больших, с причудливыми бородками.
— Теперь это все ваше.
— Мое?
— Большевистское. И башня, и всё, что в башне есть.
Это он о мертвых, решил Арехин.
— Мы, с вашего позволения, откланяемся. Нам пора. Неуютно здесь становится.
— В башне?
— В России.
Арехин удерживать никого не стал. Зачем? Не говоря о том, что это было бы сложно физически. Они и с крыш прыгают, и проворство рук выказывают.
Он просто проводил их до ворот башни, по пути запирая двери в подземелье.
— До свидания, — сказал он на прощанье Нонейму. — может, и свидимся.
— Как знать, — ответил Нонейм, и азиат вторил:
— Как знать.
Так они и расстались: Арехин сел в возок, Нонейм с азиатом пошли к Садовому кольцу. Остались только бывшие буржуи, «бебе» — В повозке трупов было изрядно…
Арехин нащупал в кармане рубины.
Зачем господин Нонейм вернул их? Только ли из врожденной совестливости? Или же в этом был очередной намек?
Тихие ходы порой самые опасные…
11
Лошади шли степенно: Арехин не спешил. Длинная дорога на ум выведет, говорила кормилица. Ему бы не в МУС ехать, не домой, а на Сахалин отправиться…
Они выскочили из-за углового дома, за квартал до Арехинского жилья. Четыре белые фигуры, закутанные в простыни, дыры для глаз обведены углем, что б страшнее.