— А почему тоже? — Андрей уже давно прислушивался к его словам.
— Потому что он своего напарника Леху таким вот образом убил.
— Как же ты это раскопал? Впрочем, я догадываюсь. Бабушке моей Ил она звонила с просьбой оказать на тебя воздействие. Она решила, что ты наркотиками балуешься. Но мы сразу поняли, что здесь что-то совсем другое. Опять ты, Роман, влез не в свое дело! Люди, — Андрей кивнул на своего Саню, — к этому типу уже давно подбирались и рано или поздно все равно бы его взяли.
— Вот именно, — сказал Ромка. — Или поздно. Или слишком поздно. Мало ли что еще могло случиться за это время?
Андрей покачал головой:
— Ты неисправим.
— Ага, — весело согласился Ромка. — А Лешка еще мне не верила, что здесь наркота припрятана. Я же нисколечко в этом не сомневался, когда свою операцию разрабатывал. А можно мы пойдем? Нас мама ждет, и уроки надо делать, я и так уже в школе отстал.
— Иди. Понадобишься — тебя вызовут.
— А я только адрес Лехи могу сказать, возле «Белорусской» он жил. А больше ничего, все остальное они и сами знают.
Ромке не хотелось выдавать милиции ни Илону, ни даже Стеллу, которую запросто могли привлечь за распространение наркотиков. Может быть, она, пережив случившееся, сама исправится? Во всяком случае, Илона им об этом скажет, и тогда будет видно.
— Андрюша, ты только постарайся, чтобы наша мама ничего не узнала, ладно? Ее я больше всех боюсь. — Ромка, кряхтя, поднялся с места, и они с Лешкой, даже не взглянув на злого и жалкого Альберта Васильевича, вышли на улицу. К ним спешил Венечка.
— Я не очень опоздал? — спросил он.
— Ты как раз вовремя, — заверил его Ромка. — Я уже закончил все свои дела. Поехали домой. Мы по дороге все тебе расскажем и еще завтра днем к тебе придем письмо Артему писать.
Эпилог
На другой день, усевшись за Венечкин компьютер писать большое письмо Артему и пожалев, что Андрей так и не отдал им фотоснимки, на которых они попрощаются с Серафимой Ивановной и во многом из-за которых разгорелся весь последующий сыр-бор, Лешка обратилась к Ромке:
— С чего начинать? С того, как мы с тобой работу решили искать?
— Можно и с этого. Венька ведь ему об этом не писал. А можно и с поездки в усадьбу. Там, где я мальчика танцующего увидел, в смысле статую пионера с горном.
— А зачем все-таки ее ночью двигали, если в нем наркотиков не было? — вдруг спросил Венечка. — И кто это сделал? Не сторож, так как Альберт ваш оттуда еще днем смылся.
Ромка так и застыл в кресле.
— И вправду, мы так и не выяснили, зачем опрокидывали мальчика и кто это сделал. Может быть, Андрей знает? Надо спросить.
Решив не откладывать этот вопрос на потом, он потянулся к телефонной трубке. Андрея он нашел на работе, в редакции газеты «Новости плюс».
— Андрюша, статью пишешь? Случайно не о нашем деле? О нашем? Теперь тебя редактор за поездку на Кипр ругать не будет, ты ему такой материальчик подсунешь, да?
— Мне с вами везет, — вздохнул Андрей. — Только кое-что мне у вас уточнить придется.
— А нам — у тебя. Ты не знаешь, кто статую пионера ночью в усадьбе трогал? Я тогда решил, что он танцует и что у меня глюки начались.
— Это-то я как раз знаю. Возле него в ту ночь Саня пристроился, мой друг, которого мы с вами туда подвозили.
— Мент который?
— Он самый. Саня ехал в Горянку, потому что туда вело слишком много ниточек. И именно к усадьбе. А тут вы со своей уборкой. При вас он не рискнул делать обыск, решил переждать. Подумал, что ночью, может быть, что-то прояснится. Пристроился возле мальчика и поскользнулся. — Ромка в этот момент подмигнул Лешке. — За ногу его ухватился — тот стал крениться и падать. Он начал его устанавливать. А тут кто-то из дома, крадучись, вышел.
— Это я был, — сознался Ромка.
— Но он же этого не знал! Вот и спрятался за ограду. А человек этот, ты то есть, вернулся в дом. Тогда он потихоньку прокрался обратно к статуе и установил, как мог, пионера на место.
— Значит, Альберт Васильевич знал, что за ним следят?
— Еще бы не знал. Потому и в Москву перебрался. У Петра Леонидовича в Горянке дача, там Альберт его и встретил со своей жалостливой историей. И из этого же поселка он управлял хорошо налаженной в Москве сетью наркодилеров. Короче, очень удобно устроился: город рядом, подручный, Алексей Сомов, или Леха, как ты его назвал, прекрасно справлялся со своими обязанностями. А потом, как это часто бывает, он почувствовал себя безнаказанным, или доходы маленькими показались, вот и, потеряв бдительность, разрешил Лехе устроить в доме тайный притон для наркоманов. Но разве в маленьком поселке можно что-нибудь утаить? Кто-то из местных донес о притоне куда следует. Потому он в Москву и переехал. Но ему и здесь не повезло. Когда я в ЦДХ снимки делал, он меня сразу узнал и понял, что когда я их проявлю, то непременно тоже узнаю на них сторожа усадьбы. Однако вы ему рассказали, где они находятся, он их и забрал у моей бабушки с помощью своего Лехи от греха подальше. Дальше больше. Трех Лехиных девчонок с поличным взяли, несомненно, каждая из них указала на его напарника. Ну, он и решил не ждать, пока Леху тоже возьмут и тот на него самого укажет, и просто-напросто убрал своего подручного. Ведь Леха один из всех имел с ним дело, а другие даже не знали его в лицо. И тогда только успокоился. Думал, что все забудется, а потом он новую сеть создаст и снова за свой нелегкий труд примется.
— Он же не знал, что есть мы! — гордо заявил Ромка.
— Да, вот этого он никак не мог предвидеть.
— И хромал он нарочно?
— Ну да. Подозрений меньше, и еще для того, чтобы Петр Леонидович поверил, что он где-то воевал.
— Хитрый какой. Почти как я, — сказал Ромка. — И лоб у него низкий.
— А это при чем?
— Так. Теория одна.
— Что за теория?
— Ломброзо. Чезаре, — с важным видом пояснил Ромка. — Знаешь о таком?
— Разумеется, знаю. Это выдающийся мыслитель девятнадцатого века. Он исходит из врожденных особенностей человека, которые одних людей приводят к высотам творчества и гениальным открытиям, а других — к пороку и преступлениям. Только эта теория была подвергнута критике еще при его жизни.
— А зачем же его до сих пор переиздают?
— Очевидно, потому, что его идеи до сих пор представляют для многих интерес.
— А значит, и приносят пользу, — упрямо возразил Ромка и перевел разговор на другую тему: — А где Альберт наркотики брал?
— О, это тоже длинная история. Он хоть и довольно крупная рыба, но далеко не последняя инстанция. Здесь еще копать и копать.
— Да? — воодушевился Ромка. — А кого подозревают?
— Успокойся, — остудил его пыл Андрей. — Здесь, мне кажется, и без тебя обойдутся.
— Я знаю, — вздохнул Ромка. — Ты только скажи, как Семен Аркадьевич в Горянке оказался? Мы все же его, а не Альберта, во всем подозревали. Особенно после того, как ты его на снимке узнал.
— А он в те выходные у Петра Леонидовича на даче гостил. Когда мы его попросили показать дорогу, он всего-навсего в магазин за чем-то бежал.
— А почему он всегда такой подозрительно хмурый?
— У него жена болела, он за нее волновался очень. Теперь, кажется, на поправку пошла, так что он уже улыбается.
— Как же все просто, — вздохнула Лешка в трубку параллельного телефона.
— Проще не бывает, — согласился с ней брат. — Так и напиши Темке.