– Вы – адвокат, специализирующийся на защите людей, обвиняемых в убийстве. Как я слышал, до сих пор ни одного из ваших подзащитных не сочли виновным в подозреваемом преступлении. Вы, мне кажется, настроены в пользу Хораса Эйдамса, однако не можете с уверенностью сказать, что он не был виновен. Как мне кажется, это доказывает его вину…
– Да, я не могу утверждать, что он невиновен, – согласился Мейсон, – но и не убежден в его виновности. Обстоятельства дела не были тщательно проверены. Я хочу это сделать сейчас.
– Уже тот факт, что вы при вашей предвзятости не сумели…
Мейсон прервал Визерспуна:
– Одну минуточку! Прежде всего скажу, что данное дело не из тех, заниматься которыми мне интересно. В нем полностью отсутствуют элементы драматизма. Тривиальное, обыденное, довольно отвратительное дело об убийстве. Если бы мне предложили его в то время, я бы от него, скорее всего, отказался. Я люблю дела, в которых наличествует тайна, нечто запутанное, сложное. Поэтому считать меня предвзятым, необъективным и так далее нельзя. Я как раз вполне объективен и честен в своей оценке. Прочитав стенограмму, я не убедился в виновности Хораса Эйдамса. Но зато я уверен в том, что казнили его главным образом потому, что его адвокат избрал неправильный путь защиты!
Визерспун рассуждал по-своему:
– Если он был виновен, то можно не сомневаться, что его сын унаследовал внутреннюю склонность к жестокости, к желанию мучить животных…
– Это наблюдается у множества детей! – напомнил Мейсон.
– Но с годами проходит, верно?
– Совершенно верно.
– Марвин Эйдамс достаточно взрослый, и подобные склонности у него должны исчезнуть. Мне думается, надо в первую очередь узнать о его отношении к животным.
– Вы идете тем же ошибочным путем, что и члены жюри еще в тысяча девятьсот двадцать четвертом году. Так рассуждать неправильно.
– Почему?
– Не каждый человек, недолюбливающий животных, потенциальный убийца!
Визерспун вскочил с места, очевидно, в крайнем волнении и, стоя у балюстрады веранды, несколько секунд вглядывался в бесконечную ширь пустыни, потом снова вернулся к Перри Мейсону. Казалось, он даже как-то вдруг постарел, но зато у него на лице появилось решительное выражение.
– Сколько времени вам потребуется для того, чтобы расследовать обстоятельства этого дела? – спросил он у Мейсона.
– Не знаю, – пожал плечами адвокат, – все произошло восемнадцать лет назад. Сегодня некоторые важные моменты представляются туманными, а события того времени или забылись, или их заслонили другие, причем в самой неожиданной последовательности. Да, такое расследование потребует и времени, и денег.
– За деньгами дело не станет, вы получите их столько, сколько потребуется, но вот времени в нашем распоряжении мало, очень мало. Итак, вы беретесь за это расследование?
Мейсон даже не взглянул на него.
– Мне кажется, нет такой силы на земле, которая удержала бы меня от этого расследования. Это дело необычное. Договоримся так. Вы оплатите все текущие расходы, если же я не смогу докопаться до истины, то не возьму с вас никакой платы.
– Я бы очень хотел, чтобы в результате вашего расследования рассеялись все сомнения и стала очевидной истина. В нашем распоряжении всего несколько дней, потом я намереваюсь действовать…
– Мне кажется излишним повторять вам, мистер Визерспун, что вы стоите на опасном пути.
– Для кого он опасен?
– Для вашей дочери, для Марвина Эйдамса и для вас самого.
Голос Визерспуна зазвучал резче, кровь прихлынула к лицу.
– Мне нет никакого дела до Марвина Эйдамса. Но зато я непрестанно думаю о счастье и благополучии дочери. И я готов на любые жертвы, лишь бы удержать ее от неверного шага, который навлечет на нас бедствия.
– А вам никогда не приходило в голову, что, если Эйдамс узнает о расследовании и поймет, из каких соображений оно ведется, он может в отчаянии совершить нечто непредсказуемое?
– Мне нет дела до этого человека! – повторил Визерспун, подчеркивая свои слова энергичным жестом. – Говорю вам, Мейсон, Марвин Эйдамс, если он только действительно сын убийцы, не женится на моей дочери! Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы помешать этой свадьбе, ни перед чем! Вы, надеюсь, меня понимаете?
– Не совсем.
– Я повторяю: когда дело касается счастья моей дочери, я ни перед чем не остановлюсь, Мейсон. Я устраню любого человека, угрожающего ее благополучию!
Мейсон покачал головой:
– Не говорите так громко. Люди попадали на виселицу и за гораздо менее безобидные угрозы. Полагаю, что вы не имеете в виду…
– Нет, нет, – замахал руками Визерспун, понижая голос и инстинктивно оглядываясь, чтобы проверить, не слышал ли кто-нибудь его слов, – конечно нет. Я вовсе не хотел сказать, что убью его, но я не стану задумываться, стоит ли мне ставить его в такое положение, где проявится со всей очевидностью его дурная наследственность. Ох, возможно, я страдаю напрасно, без всяких на то причин. Возможно, я должен больше доверять рассудительности Лоис, вряд ли она не понимает серьезности положения… Мне бы хотелось, мистер Мейсон, чтобы вы приехали ко мне домой, приехали вместе со своей секретаршей. У меня вам будет совершенно спокойно и…