— Что вы сделали потом?
— Я ехал за ними следом, пока не потерял их из вида миль за десять до Аризоны.
— Что вы сделали дальше?
— Поехал в Аризону.
— Вы видели там кого-нибудь из знакомых вам людей?
— Да, Перри Мейсона и Пола Дрейка, частного детектива.
— Что случилось после этого?
— Я возвратился в Эль-Сентро, оттуда позвонил Линде, и она мне сообщила, где остановилась Лоррейн Элмор. Это был мотель «Палм Корт» в Калексико.
— Ну, и что вы намеревались делать?
— Я хотел вернуться в Лос-Анджелес, однако мотель «Палм Корт» находился недалеко от Эль-Сентро, и я решил проехать туда и посмотреть, каково там состояние дел.
— И вы отправились?
— Да.
— В котором часу вы приехали в Калексико?
— Точно не скажу, где-то перед полуночью.
— Что вы сделали?
— Я проверил машины перед коттеджами и убедился, что автомобиль миссис Элмор стоит там.
— Что вы сделали потом?
— Я заметил, что машина стоит перед номером четырнадцать. В отеле было несколько свободных комнат, и я зарегистрировался. Сначала мне дали номер ближе к улице, но я попросил у них номер подальше, и мне дали номер двенадцать, который я и занял.
— Объясните, где находилась ваша комната по отношению к комнате, занимаемой Монтрозом Девиттом.
— Монтроз Девитт занимал номер четырнадцать, а я — номер двенадцать, он с запада примыкал к его комнате.
— Что вы сделали, заняв свой номер?
— Обследован положение вещей.
— Что вы под этим подразумеваете?
— Ну, я все осмотрел.
— И что вы обнаружили?
— Очевидно, номера двенадцать и четырнадцать были так сконструированы, что их можно было использовать в качестве сдвоенного номера в том случае, если между ними открыть дверь, их соединяющую. В данном случае дверь была закрыта, но кто-то просверлил небольшое отверстие в ней, и через него можно было видеть соседний номер изнутри.
— А слышать можно было через дверь?
— Через дверь — не очень хорошо. Однако если войти в стенной шкаф для верхней одежды и прижаться ухом к стене, то слышны все разговоры в соседнем помещении.
— Что вы слышали?
— Я посмотрел через маленькую дырочку, которая была просверлена в двери. Через нее мне была видна часть кровати, на которой бок о бок сидели Монтроз Девитт и Лоррейн Элмор. Там было видно, что они разговаривают, но о чем — не слышно, поэтому я и забрался в стенной шкаф… Как я уже говорил, прижав ухо, я смог разобрать то, что они говорили.
— Весь разговор?
— Практически да, лишь отдельные слова долетали глухо.
— И что же вы услышали?
— Сначала было что-то сугубо личное.
— Что вы имеете в виду?
— Как бы это выразить… Он стал к ней приставать, распустил руки…
— То есть, любовное объяснение? — уточнил Маршалл.
— Какое там, несли всякую чепуху, объяснялись… и все такое.
— Хорошо, — сказал Маршалл, повернулся лицом к переполненному залу и широко улыбнулся. — Не станем на этом задерживаться. Вы слышали, как они обсуждали планы на будущее?
— Да.
— Что они говорили?
— Мистер Монтроз Девитт убеждал Лоррейн, что Линда просто охотится за ее деньгами, что она хочет командовать Лоррейн и заставить вести такой образ жизни, который сама выберет для нее — одиночество, затворничество, отказ от личного счастья, что равносильно пострижению в монахини, и что это быстро сведет Лоррейн в могилу, ну, а Линде только этого и надо…
— Продолжайте!
— Миссис Элмор стала возмущаться, что Девитт неправильно судит о Линде, что та импульсивная, но искренняя, так что когда он познакомится с нею, то они, очевидно, друг другу понравятся. Она добавила, что страшно переживает из-за своей ссоры с Линдой, поэтому она ей позвонила и попросила прощения, пообещав завтра днем повидаться с нею. К этому времени они с Девиттом поженятся и ей очень хотелось бы их познакомить.
— Хорошо, переходите к фактам. Что было дальше?
— Монтроз разозлился, узнав, что она звонила Линде, и закричал: «Я же тебе не велел с ней общаться! Я предупреждал, что мы начнем самостоятельную жизнь, вложим все наши деньги в общее предприятие и никому не станем об этом рассказывать, потому что через год у нас будет минимум полмиллиона долларов, и от попрошаек и нахлебников не будет отбоя!» Он сказал, что позже Лоррейн сможет сообщить своим друзьям и родственникам, где и как она живет, но сначала надо стать по-настоящему богатыми…
— Я вас просил придерживаться только фактов, — прервал его Маршалл. — Что случилось после этого?
— Лоррейн Элмор обиделась и рассердилась. Она ответила, что достаточно обеспечена сейчас, что никакой тяги к богатству у нее нет и она не намерена жертвовать близостью своих родственников и друзей ради каких-то будущих миллионов, поскольку богатство — еще не все в жизни.
— Что произошло потом?
— Она не могла успокоиться и заявила, что не видит оснований для того, чтобы порвать свои связи с семьей только потому, что они решили начать новую жизнь. Они еще довольно долго спорили на эту тему, потом она пожелала ему спокойной ночи и заявила, что уходит в свою комнату.
— И ушла?
— Она дошла до двери, но тут Монтроз Девитт заметил что-то такое на стоянке для машин, что его встревожило. Я не расслышал его слов в отношении автомашин, они отошли от кровати к двери, и мне было уже плохо слышно, однако, я понял, что речь идет об автомобиле. После этого было много хождений по комнате, они уже почти не разговаривали. Неожиданно свет в комнате был выключен, и через минуту затарахтел мотор машины Лоррейн Элмор… Я бросился к двери и глянул на место стоянки автомашин как раз в тот момент, когда они вместе выезжали на подъездную дорогу.