- Армавирский ко всему имеет отношение,- заметил Барсов.- На него работают самые разные группировки.
Но Жора так обставляется, что никогда его причастность к бандитам не докажешь.
- Дед Омар тоже не лыком шит,- возразил Езидов.- У него свои бандитские кланы по всему Кавказу и во всей Средней Азии имеются...
- Все-таки Омар!- воскликнул я.
Трое оперов посмотрели на меня с интересом.- Сейчас объясню,- замахал я руками.- Дед Омар - из тех курдов, что исповедуют зороастризм. Зороастризм включает в себя поклонение огню. А киллеры, убившие Гиви, настоящие огнепоклонники - не случайно они три автомобиля подожгли, это ж ритуал такой!
Возникла пауза.
- Володя, ты утомился,- внимательно глянул на меня Езидов.
- Тебе надо отдохнуть,- добавил Барсов.
А Муравин только презрительно хмыкнул.
- И мы тебя очень просим, Володя, не делай глупостей,- наставительно сказал Езидов.- Ваше Агентство нам и так уже сорвало не одну разработку.
- Как только у нас будет информация, мы тут же тебе сообщим!- пообещал Барсов.
Как же, держи карман шире... Но я сделал вид, что поверил. И тепло попрощался со всеми тремя. Даже с придурком Муравиным.
***
Выдавать в нашу сводку информацию о причастности цыган-люли к убийству у "Прибалтийской" я не хотел. Интуиция мне подсказывала, что делать это не стоит... В итоге я получил на "летучке" от Обнорского не один, а целых два втыка - за то, что разблокировал дисководы (Спозаранник, сука, написал-таки на меня "телегу"), и за то, что вчера безрезультатно болтался непонятно где. Спорить я не стал, махнул рукой.
А в коридоре Агентства меня дожидался авторитетный предприниматель Рустам Голяк. Три дня назад на него было совершено уже 25-е покушение, и вновь неудачное - десяток пуль прошил его насквозь, не задев ни одного жизненно важного органа. Мы добросовестно отразили этот факт в своей сводке, наша информация прозвучала по нескольким радиостанциям и телеканалам. Но Голяку, очевидно, вновь что-то не понравилось...
- Ага!- закричал Голяк, размахивая костылем.- Вот кто назвал меня в своей заметке бывшим сутенером!
Черт возьми, кажется, действительно назвал...
- Рустам, но мне об этом рассказали в РУБОПе, да ты и сам не скрывал, что контролировал в гостинице работу проституток.
- В РУБОПе сидят такие же ущербные люди, как и в вашем Агентстве!истерически завопил Голяк.- Вы завидуете мне, моему таланту, моему везению... Вы никогда не задавались вопросом - почему я все время остаюсь жив, почему меня не берут ни пули, ни яды?
Да потому что Господь все видит и решает по справедливости! Я никогда не был сутенером, потому что я не получал от шлюх деньги...
- Ну хочешь,- подошел сзади Обнорский,- мы напишем статью под заголовком: "Голяк - не сутенер"?
- Вы только и можете меня подъебывать, потому что вы ущербные и жалкие лицемеры!- взвился Голяк, едва не рухнул на пол и, пойманный на лету дюжими охранниками, покинул Агентство с криком: - Вы еще узнаете, кто такой Голяк!
Час от часу не легче... Сидя перед компьютером, я глушил одну чашку кофе за другой. Но мысли витали вокруг вчерашних событий - встреча с Измаиловичем, сгоревший "пассат", разговор с операми в кафе. Если я знаю, где цыгане-люли разбили свой табор, то что мне мешает в очередной раз вспомнить о своей первой профессии - драматического актера? Почему бы не внедриться?.. Стоп-стоп, что за бред... Как - внедриться? Прикинуться цыганом-люли, отбившимся от табора?
Вовсе нет. Говорят, цыгане - гостеприимные люди и принимают в свои ряды кого угодно. Был даже фильм такой, "Гаджо", где музыкант в исполнении артиста Бехтерева покидал свою питерскую квартиру-трущобу, бросал работу и уходил в табор. Но то - наши цыгане, ромулы. А эти - таджикские, люли. Наши цыгане их вообще за цыган не считают. Вспомнить, как они с Измаиловичем себя повели... Менты к ним точно не сунутся. Во-первых, весь табор они задержать не смогут - места ни в одном изоляторе не хватит. Во-вторых, те сразу прикинутся, что русского языка не знают. А где у нас найдешь переводчика с люли?
Менты к ним не сунутся. А вот я...
Почему бы и нет! Где страсть актера к переодеванию? Она всегда при мне.
***
- Ты спятил, Соболин,- повторяла Аня, доставая из стенного шкафа в прихожей наши старые дачные шмотки.- Ну какой ты бродяга? Посмотрел бы на свой живот. И на щеки - со спины ж видать!
- Ну уж, не так чтобы со спины,- обескураженно оглядел я себя в зеркале.- И потом, я вовсе не бродяга. Просто я поссорился с женой, жить мне негде. Денег на гостиницу нет. И подумал - почему бы в таборе не перекантоваться?
- Ох, Соболин,- вздохнула жена.- Ну а зачем тебе это надо? Давно приключений не было? Вспомни, как тебя нелегкая понесла в клуб к братьям Карпенко. Чем дело закончилось? Больницей. А ты мне здоровый нужен, Володя...
Мне и Антошке.
- Знаешь, Анют, а вот что касается склонности к авантюризму, то еще неизвестно, кто из нас лидирует! Вспомни, как прошлой зимой ты для нас ночную экскурсию в Рыбацкое организовала... Как мы армян освобождали, Жоре Армавирскому зачем-то помогли. Зачем, спрашивается? Он на свободу вышел - и вот, говорят, Гиви Вертухадзе заказал.
- Это неправда,- тихо произнесла Аня и прикрыла глаза.
- Как неправда? Ань, ты опять что-то знаешь?
- Нет,- сказала жена после паузы.- Просто мне кажется, что это не он.
- Вот и я говорю, Аня, что это Дед Омар! Знаешь, почему?
Минут пять я развивал перед женой свою теорию о киллерах-огнепоклонниках, но она слушала вполуха.
- Нет, Соболин, не пущу,- решительно сказала она.
- Аня! Ну, Аня...- обнял я супругу.- Значит, так, Обнорскому объясни, что я беру три дня за свой счет.
С Шахом я договорился, он меня заменит. Если через три дня я не объявлюсь и не позвоню - ну тогда что ж...
Тогда докладывай обо всем Обнорскому.
- Поужинай как следует,- вздохнула Аня.
Уплетая котлеты, я вновь подумал - как мне все-таки повезло с женой. Умная, заботливая, красивая. А самое главное - верная. Господи, хоть бы изменила она мне разок, мне б не так стыдно было за все свои амурные похождения...