— О, мы пойдем туда снова, если потребует долг, — Эмма судорожно выдохнула. Мысль о возвращении домой, броске корсета в огонь и наблюдении за его горением была невероятно привлекательной. — Но не сегодня. Сейчас, мистер Клэр, мы на Гринвитч, и я хочу, чтобы вы помогли мне найти экипаж.
— О, отлично, — простонал Клэр. — Чудесно. Чего ради?
— Ради поездки, мастер дедукции, — ее тон был резче, чем она хотела. — Нам нужно доставить новости.
Было за полночь, и конюшня пахла сеном и шерстью. В стойлах шуршали движения, глаза были приоткрыты.
Грифоны нервничали. Радужное оперение шуршало, острые янтарные или обсидиановые клювы щелкали, нарушая тишину. Рыжие или угольно-темные бока двигались, когти сжимались в темноте. Эмма не шевелилась, осторожно стояла посередине прохода по центру. Микал был так близко к ней, что она ощущала его жар.
Клэр посмотрел поверх двери одного из загонов. Его глаза расширились.
— Поразительно, — выдохнул он. — Голова под крылом. Точно. И мускулатура чудесна. Чудесно.
Загон грифонов был длинным и высоким, тусклым, но не темным. Гордые скакуны Британии сонно шуршали, ощущая Главную.
Из всего мяса грифоны особенно предпочитали то, что было пропитано магией.
Ладонь Микала лежала на плече Эммы, приятный вес. Дверь в дальнем конце открылась, тихо зашуршали юбки, донесся запах розы и фиалок. Эмма застыла. Клэр не выпрямился, заглядывал над дверью загона, словно ребенок на магазин сластей.
— Мистер Клэр, — прошептала волшебница. — Прекратите это, сэр. Они опасны.
— Несомненно, — женский голос, высокий и юный, но с печатью абсолютной власти на каждом слоге. — Нет, друг мой, не нужно реверансов. Мы знаем, что вам тут неудобно.
Эмма все равно присела в реверансе, радуясь, что применила очищающие заклинания к ним троим. Ладонь Микала осталась на ее плече, Клэр отпрянул от двери загона и поправил шляпу.
— Кому мы обязаны честью…. о боже! — он поспешил поклониться. — Ваше величество!
Александрина Виктрис, новая королева Британии, сдвинула большой темный бархатный капюшон. Ее большие глаза весело мерцали, но уголки рта были опущены.
— Это ментат?
— Да, Ваше величество, — Эмма заставила ноги выпрямиться. — Один из нескольких оставшихся в Лондинии, мистер Арчибальд Клэр.
— Ваше величество, — Клэр порозовел, хотя волшебница сомневалась, что это увидел кто-то, кроме нее.
Губы Эммы хотели дрогнуть, но важные дела лишали веселья.
— Я принесла мрачные новости для Британии.
— А когда было иначе? Вы — наша Зловещая ворона, стоит сделать вам мантию из черных перьев, — юное лицо королевы не могло долго быть мрачным, но тень ушла за ее глаза. — Мы шутим. Не считайте, что вас недооценивают.
— Я бы не подумала, — ответила Эмма чуть скованно. — Ваше величество… я подвела вас. Ядро отсутствует.
Молодая женщина пару минут молчала, ее темные волосы, заплетенные в кольца за ушами, были чуть растрепаны, словно ее разбудили, и сияли в тусклом свете. И все же с ее нежных ушей свисал жемчуг, простые жемчужные бусы были на тонком горле. Тень в ее глазах стала темнее, юное лицо изменилось.
— Отсутствует?
— Я оставила его с Мехитабель, — Эмма не опускала голову. — Она дала его с согласия. Она дала мне имена.
— Драконы вовлечены? Интересно, — королева постучала по губам тонким белым пальцем, под плащом ее красный халат был в золотых лилиях. Тень возраста и опыта на ее лице стала четче, черты менялись и размывались, как глина под водой. Перстень на ее левой ладони вспыхнул, один символ засиял и погас. — Это был наш просчет, Прима. Черная госпожа раньше была верна своему слову, и… обескураживает знать, что это уже не так. Что за имена она дала?
«Очень неудобные».
— Я почти боюсь сказать.
— Боитесь? Вы? — смех королевы разнесся эхом, рябь веселья без возраста. — Вряд ли. Я хочу доказательства и закончить это дело к вашей радости, если не к нашей.
Эмма чуть не скривилась. Британия была старой и мудрой. Дух правления видел, как приходило и уходило много таких, как она. Она — была силой империи, Главной, но она была лишь человеческим слугой.
— Она упомянула канцлера казны и Левеллина Гвинфуда лорда Селвита. А еще другое имя. Вортис.
Перья шуршали, как пшеница на летнем ветру в поле, грифоны замечали их. Глаза открывались, загорались блестящей пылью. Пальцы Микала сжались в тихой поддержке.
Голосок в ней шептал, что мальчишки Мехитабель преследовали их не слишком тщательно. И Левеллина, конечно.