— Это Валентинелли, моя охрана. У меня проблема, старик. Нужен совет.
— Хорошо! — баварец бросил гаечный ключ с грохотом и спрыгнул, опилки отлетели от его ног. Он был в фартуке, снял очки, и стало видно водянистые карие глаза под кустистыми седыми бровями. Его усы были потрясающими, хоть немного обожженными, а бакенбарды были широкими, чтобы уравновесить лысину на голове, ведь он был тщеславным. — Проходи, заварю чай. Есть колбаса! Сыр и твои гадкие рыбки. Заходи, заходи, — он стукнул Клэра по руке, потряс руку Валентинелли. — Маленький и худой. Итальянец, йа? Не важно, и вы угоститесь. Баэрбарт не гордый.
Неаполитанец по-волчьи улыбнулся.
— Как и Валентинелли, синьор. Чао.
— Ja, ja, заходите. Сюда, сюда…
Он повел их между машин в часть, где металлические каркасы были меньше. Свет газовых ламп и солнца из пыльных окон слабо пытался пробиться в углы, сияя на острых краях.
Четыре стула горбились у решетки с углями, большой стол с бумагами, шестеренками и прочими деталями склонялся на бок. Эта часть старой фабрики была лучше освещена, тут было теплее, а на конструкции из обрезков металла над столом высели кольца колбасы и большая головка сыра в мешке из сетки. Чайник у решетки был горячим, второй завтрак быстро был готов. Валентинелли и Баэрберт приступили к нему, а Клэр остановился на горьком чае с почти испорченным молоком.
— Итак, — глаза Зигмунда сияли с интересом. — Скажи, герр Клэр, что за проблема?
Можно было лишь перейти к ней, хоть и не напрямую.
— Мне нужны прусские конденсаторы.
Зигмунд пожал плечами, расслабленно жуя колбасу толщиной с его запястье. Он был гением, его способности были не совсем как у ментата, он дважды провалил сложные экзамены Вурзбурга. Он был щедрым, верным и честным. Если бы не старания его арендодательницы МакАллистер и его помощник Чомптон — худой хищный паренек с поражающей любовью к механическим лошадям — его бы уже обманули и лишили всех денег.
— Конденсаторы, — сияющая голова кивнула. — Прусские? Нету. Джентльмен купил мои месяц назад, больше нет. Я могу найти тебе французские, ха! — он скривился, показывая свое отношение к ним. Для Зига немецкие механизмы были высшим творением, английские были сносными, а французские — слишком изящные, чтобы считаться механизмами вообще. — Но нет, mein Herr, прусских нет. Даже у моего Беккера их нет.
«След не такой холодный, как я боялся»
— Это очень странно, — Клэр опустил нос в чашку. Его стул был широким чудищем, от него резко пахло гнилью, как от всего на фабрике. Голова Валентинелли дернулась, как у кота, он посмотрел на пустой деревянный стул рядом с камином — обычно там сидел Чомптон. — Где юный Чомптон?
— У реки, хороший мальчик. Вернулся до Прилива, как я и говорил, но ворчал и махал руками. Молодежь! — он закатил глаза. — Я найду тебе прусские, но придется ждать.
— Хорошо. Есть еще вопрос, мой друг…
— Конечно. Хочешь колбасы? Или сыр? Хлеб хороший, только соскреби плесень. Еще чаю?
— Нет, спасибо. Зиг, старик, как отследить определенную партию прусских конденсаторов? Не привлекая внимания к себе?
Баварец широко улыбнулся. Один из его передних зубов был без цвета, но он боялся заклинателей зубов.
— Ага! Вот и раскрылось!
«Нет, но так и думай».
— Да. И?
Зигмунд вжался в голубое кресло, розы жутко пылали на его поверхности, как плесень. Кресло заскрипело, когда он заерзал пухлым телом.
— Сложно. Очень сложно.
— Но возможно, — чай было трудно пить, но он был крепким. Это помогало решить ситуацию должным образом. — И если кто и может, Зиг…
— Арчи. Ты просишь сложное, — Зигмунд помрачнел, откусил колбасу и жевал. Как корова, он думал лучше, когда ел.
Клэру стало не по себе. Он посмотрел на стул у камина.
Валентинелли пропал.
Глава двадцать вторая
Они не достаточно опытные
Темно-зеленый парный экипаж был быстрым и легким, особенно с Микалом на месте возницы и бодрыми механическими лошадьми. Слишком вычурно для леди, но хватало взгляда на ведьмины огни, сияющие в позолоченных клетках, покачивающихся на завитках, и амулета скорости, сияющего алым, отражающего от пассажира грязь и камни, чтобы понять, что там не просто леди, а дитя магии, и Щит управлял повозкой в давке на дорогах Лондиния, напоминающих седьмой круг Ада.
Экипаж резко повернул влево, срезая путь среди людей. Крики и возмущения раздались, Эмма не обращала внимания. Ее глаза закрылись, она отклонилась на сидении, невидимые нити вспыхивали друг за другом в ее сознании, она не шевелилась. Одна ладонь в перчатке сжимала кожаное кольцо слева, ее пальцы почти онемели. Микал подвинулся, лошади двигались в унисон, стуча копытами, словно одно существо, прохладный туманный день трепал ее вуаль. Даже самое сильное заклинание, очищающее воздух, не могло сделать запах спящего огромного зверя города приятнее в такие дни, когда одна из склянок доктора Белла спустилась на все от дороги Святого Павла до Овала и дальше. Ночной туман задержался надолго, заглядывал в окна, играл с прохожими, укутывал улицы одеялами желтых испарений. Некоторые заклинатели, занимающиеся ямами и изгородями, клялись, что Лондиний менялся за туманом. Но редкие верили им, не побывав в Черном Варке, стоке Уайтчепла и прочих странных местах.