Детское лицо мисс Бэннон стало хмурым. Искры алого мелькали в ее глазах, а потом пропали.
— Это не просто заговор, мистер Клэр. Мы имеем дело с гадким альянсом разных интересов, и никто из них не честен перед другими. Одна часть хочет разрушения самой Британии, еще одна, возможно, хочет лишь навредить нынешней ее инкарнации, чтобы заявить, что инкарнация поддается принуждению, а третья хочет посеять смуту и хаос, чтобы разбить империю, — ее длинные серьги-кинжалы покачивались, хотя она не двигалась, и большой камень на серебряном чокере на ее тонком горле вспыхивал раскаленным белым символом. Ее кудри подрагивали на медленном прохладном ветерке, что прилетал из ниоткуда, касаясь и лица Клэра. — Я этого не позволю, и я завершу это дело для собственного спокойствия и лучшим образом.
Тишина была огромной. Все в комнате смотрели на нее. Людовико Валентинелли задумался, его лицо было открытым и заинтересованным. Баварец не жевал, глаза были огромными, как у испуганного ребенка. Новый Щит побледнел, отложил вилку. Микал просто смотрел на нее, его выражение было не замкнутым, и Клэр такого еще не видел.
«Интересно, знает ли она, что он чувствует? И знает ли он о своих чувствах?».
Клэр отклонился на стуле. Он сцепил пальцы под длинным чувствительным носом и разглядывал неподвижную мисс Бэннон. Наконец, он организовал мысли, чтобы заговорить.
«Осторожнее, Арчи, старик».
— Мисс Бэннон. Судя по всему, что я увидел, королева доверяет вам. И это доверие оправдано. Вы не глупа, ответственна, и вы, осмелюсь сказать, одна из лучших подданных Британии. Несмотря на то, что вы меня подозревали и не давали данных о заговоре, я тоже вам доверяю. Я… — он расцепил пальцы и поднял бокал вина, — ваш слуга, мадам. Я сделаю все, чтобы справиться с долгом, возложенным на меня богом и Ее величеством. Как думаете, можем мы угоститься сластями, как в последний раз, или нам стоит это пропустить из-за ужаса ситуации?
Мисс Бэннон стиснула губы в тонкую линию, на миг он был уверен, что сказал неправильно. Люди были слишком разными, она была женщиной, а их обвиняли в нерациональности, хотя эта волшебница была наименее нерациональной из всех, кого он встречал.
Но ее губы расслабились, и улыбка озарила лицо, как рассвет.
— Думаю, ситуация ужасна для меня, но не для вас. Так что вы и ваши товарищи можете угоститься сладостями и за меня. Я хочу увидеть лорда Грейсона как можно ближе к Приливу. Благодарю, господа.
Она встала, еще улыбаясь, и мужчины вскочили на ноги. Она вышла из столовой, и Щиты поспешили за ней.
Неаполитанец выругался.
— Последний раз стрига так выглядела… — он опустился на стул, мистер Финч и два лакея принесли сладости. Дворецкий не удивился тому, что госпожа ушла из-за стола.
— Что случилось, когда мисс Бэннон выглядела так в прошлый раз? — спросил Клэр.
Валентинелли позволил лакею в шрамах убрать с его стороны стола.
— О, ничего. Людовико почти повесили, и il sorcieri смеялись в темноте. Стрига, зараза, спасла Людо жизнь, — но пожал плечами. — Когда-то я прощу ее. Но не сегодня.
— Ах, — Клэр сохранил это. Ящик Валентинелли в его ментальном шкафу становился почти таким же интересным, как мисс Бэннон.
Но не совсем. Он все еще ощущал ее пальцы в перчатке на своей ладони, их дрожь. И три отдельных пересекающихся интереса делали заговор еще опаснее, а эту головоломку все интереснее.
Зиг был печален.
— Мы заканчиваем ужин, да?
— Именно, — Клэр медленно встал, мистер Финч налил херес. — Мы заканчиваем ужин, дорогой Зиг.
«Он может быть нашим последним, если я правильно подозреваю».
Интерлюдия
Утесы не будут помехой
Дождь прекратился, Прилив рассеялся по улицам, но с наступлением ночи туман вернулся. Он прижимался к улицам, экипаж гремел в ровном ритме, направляясь к станции, кучер порой щелках хлыстом, Клэр снова сцепил пальцы и старался не отвлекаться.
Это было сложно из-за множества причин. Во-первых, Зигмунд не мог перестать бормотать о своем восторге к мисс Бэннон. Валентинелли порой фыркал, но молчал. Повозка мчалась, копыта стучали, они подпрыгивали, и это отвлекало, особенно когда Клэр принял немного коки перед отправлением. Обострение разума и размытость ограничений были бы чудесно успокаивающими, если бы он был один.
— Какая грация! — бормотал Зиг. — Баэрбарт будет героем! И Клэр. Хороший Клэр.
«Боже, мы можем умереть, а он не угомонится. Не обращай внимания, Клэр».
Три игрока, о которых сказала мисс Бэннон. Дракон, что очевидно. Он не хотел верить в этих существ, от того и получил шок. Грифоны не так пугали, но змеи могли останавливать само Время, были вестниками разрушений и нелогичности, могли быть в ответе за обучение Магистра Саймона, великого мага, предложившего золото Петрусу ради божественных сил, и толпа вокруг назвала его чудотворцем сильнее учения Христоса…