— Осторожнее, — Бэннон стукнула правым носком по полу. Ее юбки скрывали это, но он все еще была раздражена. Он был Главным, да, но едва. Не будь он удачливым, был бы сейчас лишь Адептом, а то и Мастером-волшебником, ведь оценки на экзамене у него были ужасными. — Я не ученица.
— «Волшебник, что перестает учиться, не растет», — процитировал он. — Что ты здесь делаешь, если больше не учишься?
— Библиотека открыта всем ранга Адепта и выше, в любой час, — теперь она звучала едко. — Или ты забыл этот Закон?
Прямое попадание.
— Я не забываю Законы, — прошипел он. — Это у тебя Щит, который точно убил своего подопечного. Ты должна передать его суду.
Ее терпение лопалось.
— Если ты начнешь бросать мне вызов из-за моих вещей, Хастон, я могу подумать, что тебе надоело дышать.
Шуршащая тишина библиотеки стала тревожно глубокой.
«У меня нет сегодня времени на дуэль, Альфред, лорд Хастон. Довольствуйся этим», — на миг она подумала, как просто было бы посчитать его заговорщиком и расправиться.
Эта мысль почти успокоила ее.
— «Principia Draconis» не здесь, — ведьма склонила голову, слова были тихим шепотом, она сцепила ладони. Ее взгляд ускользал, она не видела драмы перед собой. — Ее взяли.
— Это невозможно, — Эмма снова злилась, но боролась с этим. Этот день уже был неприятным, еще рано так раздражаться. — Это один из Великих текстов, он не покидает библиотеку.
Хастон оскалился, она это слышала.
— О, «Principia»? Думаю, лорд Селвита читает ее на досуге. Я разрешил. Он ведь особый друг Коллегии.
Эмма Бэннон минуту не могла поверить ушам. Книги нервно трепетали, некоторые улетали с полок. Тени мелькали, она повернулась на каблуках, камея на горле опасно нагревалась. Ее юбки раздулись, и Микал отпрянул в сторону на шаг, его широкая спина напряглась под зеленым бархатом. Клинков пока не было видно, конечно, если он их достанет, ей будет сложно успокоить слои древней защиты для учеников.
Даже простое заклятие могло убить здесь. Но за это в Коллегии платили огромную цену.
Хастон, пугало в черном костюме, с высоким воротником и белоснежным шейным платком под подбородком, словно Джордж IV все еще был сосудом Британии, побелел и отпрянул на шаг. Тонкие черные волосы были на его куполообразной голове, и Эмма, если бы занималась таким, могла бы решить поискать в его черепе органы Трусости и Глупости.
С молотком и прочими тупыми инструментами.
Его брюки были без пятен, платок с духами был в его свободной руке. Мужчина был в туфлях денди, с острым носком и каблуком. Стук его трости обычно сопровождало постукивание подошвы, этот звук преследовал учеников в кошмарах. Длинные тонкие пальцы, на его правой руке была тяжелая печать Коллегии, он сжимал серебряную голову утки.
Свет здесь был слишком ярким, но жалящие глаза напоминали Эмме о ее приоритетах. Вуаль, к счастью, могла скрыть выражение ее лица.
— Ты… — она не кашлянула, но сделала паузу. — Ты позволил Левеллину Гвинфуду взять Великий текст из библиотеки Коллегии? «The Principia Draconis»? — она поздравила себя с тем, что удивление в голосе было умеренным. — Когда? Я спрашиваю, лорд Хастон, чтобы составить точный отчет.
— Отчет? — теперь Хастон побелел. Он не знал, кому она отправит отчет, но трусость пронзала его позвоночник. Печать скрипнула, сердолик изменился от вырезанного пегаса до двойных змей эпохи Мордреда. Кольцо было слишком большим ему.
— Да, — она не впервые задалась вопросом, какими чарами он красил волосы. Мысли притупляли ее гнев. Опасное спокойствие охватило ее. — Когда это было, сэр?
— Посмотрим… хмм…это… — он постукивал тростью по ухоженному указательному пальцу. — Даже не могу толком…
— «Principia Draconis». Взята. Две недели назад, — сонно сказала ведьма. — Книги по психометрии в тот день буйствовали. И секция бестиария. Пришлось поработать, чтобы их успокоить. Они не достаточно обучены.
Выражение лица Хастона было бесценным. Эмма пригладила перчатки.
— Благодарю. Это все. Идем, Микал, — она направилась к входу.
«Что ж, снова время потрачено впустую. Но теперь я знаю, что доверять вам можно еще меньше, чем раньше. А это важные знания».
Ее Щит шагал за ней. Сверху раздался звук — ученики, наверное, видели их разговор. Для них это был праздник. Только внезапность нападок Хастона делала мятеж в рядах учеников редким. И он позволял профессорам делать, как они пожелают, и им нравилась власть так сильно, что они удерживали его во главе Коллегии.
Или он так считал.
— Проститутка, — прошептал он достаточно громко, чтобы это считалось оскорблением. — Потаскушка.
Это было старейшее оскорбление для волшебницы — да и для любой женщины, что сделала не так, как хотел мужчина. Он думал, что это ее ранит.
«Если бы ты знал, мерзавец», — она сдерживала другие слова, ведь леди не подобало их произносить.
Ее спина ощущала близость Микала. Она вышла из библиотеки с шумом крови в ушах. Снаружи волшебно очищенный воздух все равно вонял, как в Лондинии. Но она замерла и глубоко вдохнула.
— Прима? — тон Микала обещал месть, если бы она того захотела. Она имела право вызвать Хастона на дуэль, но свидетелями были бы тогда только Микал и ведьма. Так не пойдет.
Она запомнит это, как помнила много другого. Жизнь Главной была долгой, она увидит, как Хастон оступится.
— Брось, — ей не нужно было стараться, чтобы звучать устало. — Он не важен. И есть другая копия книги.
— Да? Где?
— У Чилда. Нужен экипаж.
Глава двадцать третья
Лучше колбаса, чем жизнь
Тайна исчезновения Валентинелли была решена поразительным образом. Клэр решил, что тело, упавшее с балок было связано с неаполитанцем, и он прыгнул, показывая ловкость, которой удивил даже себя, и ударил Зигмунда, сбив крупного баварца и его кресло. Руки и ноги спутались, колбаса Зига и сыр отлетели, тело рухнуло на ковер, огонь в камине вспыхнул голубым.
Клэр высвободился с усилием, потеряв шляпу, и поднялся на колено, его свежезаряженный перечный пистолет был в руках. Дым поднимался, Зигмунд перевел дыхание, судя по объему немецких ругательств, вылетающих из его рта. Было уже сложно видеть, дым жалил глаза Клэра, на миг он вспомнил жуткую прошлую ночь.
«ЛОГИКА! — мысленно закричал он, отдернувшись, когда в дыму что-то пролетело возле его головы. — Дым, тело с потолка — разные нападающие, неаполитанец может быть раненым, но вряд ли. Дым должен нас запутать».
Мотивом было не простое убийство, как он решил. И появлялись интересные вопросы, но не хватало времени обдумать их. В дыму что-то двигалось.
«Слишком высокий для итальянца, еще и двигается без осторожности. Сделай что-то, Клэр!».
Зигмунд все еще ругался.
— Тихо! — рявкнул Клэр, его свободная рука сжалась на гаечном ключе Зига, лежавшего рядом с упавшим креслом. Он схватил его и бросил, просчитывая так быстро, что едва заметил движение. Он попал, раздался приглушенный крик боли, и Клэр нырнул в сторону, оказался рядом с баварцем. — Не поднимайся, — прошептал он и искал в голове подходящие слова на немецком. — Unten blieben!
— Ja! — шепнул в ответ Зиг, и они поползли от камина, откуда поднимался черный дым. — Verdammt sie! Meine Wurst!
«Лучше колбаса, чем твоя жизнь!» — Клэр направлял пистолет в сторону.
— Ползи! Kriechen!
— Я помню английский, герр! — он звучал обиженно. — Моя мастерская! Что они сделают с ней?
«Выстрела только три. Выбирай с разумом».
— Оружие! У тебя есть оружие?
— Есть… — но Зигмунд не договорил, раздался крик и скрежет металла. — Нет! Scheisse, не Спиннэ! Мерзавец!
Клэр схватился за пиджак Зига и потащил его. Баварец прижался к полу, еще одна темная фигура появилась в едком дыму. Клэр отдернул руку в последний миг и промазал.