Беззвучная вспышка, как молния перед громом, и Эмма сжала губы, а потом скрыла это.
Но она не присела в реверансе. Гордость была грехом волшебницы.
«Может, я научилась ценить себя».
Лицо за вуалью тоже было круглее, показывало следы времени, заботы и хорошей еды. Девушка, которой она была, пропала. Груз правления сделал из нее женщину со слабым подбородком, но взгляд пронзал, глаза были черными полностью, в них были созвездия, которые даже волшебница не могла назвать. Ее щеки были шершавыми и румяными, и, может, повезло, что Александрина Виктрис, королева Островов и императрица Индуса, сосуд правящего духа, не знала, как сильно схожа с умершей матерью.
Комната дрожала, как масло на поверхности пруда в ветреную погоду. Пыл Примы мог взорвать дом, а с ним и улицу, если будет нужно, оставив дыру хаоса и нелогичности. Шрам не скоро заживет.
Зачем останавливаться? Лондиний стоило почистить. Может, если убрать камень с камня, взорвать деревья и заглушить птиц, Эмма Бэннон успокоится.
«Но разве я хочу спокойствия?».
Губы Виктрис дрогнули, может, от презрения. Точно не от изумления, как раньше.
— Эмма.
Первый удар на дуэли.
— Ваше величество.
«Видите лицо матери в зеркале? Говорят, вы помирились с ней на ее смертном одре, хоть нашли в бумагах Конроя доказательства ужасной вины».
Как было носить в себе правящий дух, быть законом и волей островов… и обнаружить, что мать затевала тебе зло? А еще был супруг, его здоровье было плохим после чумы в Лондинии. Эмма думала, наряд вдовы был упреком, но королеве не нужно было упрекать… и это подданные Виктрис выпустили чуму в мир.
Теперь все знали лекарство, и Эмма молчала.
Клэр выжил, хоть Эли, Щит Эммы, — нет. Он верно служил ей, а она не смогла его защитить.
«Я не спокойна», — тренировки впились в нее когтями, сдавили тисками лоб. Дрожь юбок вызвала тихое шуршание.
И все.
Виктрис приподняла голову.
— Мы пришли поговорить с тобой.
— Ясно, — Эмма не собиралась быть вежливой. И ее потрясло, что подбородок женщины дрожал, это движение выдавало ее.
Лицо королевы двигалось, как глина под потоком холодной воды. Эмма смотрела сквозь вуаль, как просыпалась Британния. Ее пухлый сосуд был Темзой в каменных берегах во время осенних дождей, когда она разливалась и топила Лондиний.
Дух смотрел на нее из соседа, камни Виктрис вспыхнули с силой, отличной от магии.
— Наглая ведьма, — голос тоже изменился, лицо Виктрис было каменной стеной. — Ты затаила обиду?
— И что такого? — Эмма подняла плечо и опустила. Движение не подобало леди, но выражало ее чувства идеально. — Чего требует дух империи?
Британния долго разглядывала ее, взгляд стал пронзительнее.
— Ты все еще слушаешься моего сосуда, ведьма?
«Я возвращала все письма, не открывая, долгое время».
— Она все еще хочет оскорбить меня?
— Мелочно, — Британния прищурилась, сияние над ее головой с сединой напоминало корону, дух заполнил сосуд. — Кто ты, чтобы оскорбляться?
«Я — Прима. Ты должна знать лучше, Британния, даже если Виктрис — нет», — она смотрела сквозь вуаль, заставляя красную ярость в ней отступить.
— Мы ослабели, — сказал дух, холодный голос казался неприличным, звуча из горла пухлой женщины. — Мы… нашу жизненную силу осушают. Угроза.
«Осушают? Ослабели» — Эмма пялилась. Мир двигался под ней.
— Ах, — выдавила она. — Вижу.
— Нет, — Британния оскалила рот Виктрис. — Не видишь. Но мы тебя просветим.
Глава девятая
Множество знакомств
Комната немного изменилась, и Клэр замер, глядя на кровать. Она была аккуратно заправлена, простыни были белоснежными, красный бархат покрывала был знакомым, как потертое одеяло на его узкой кровати на Бейкер-стрит. Тут мебель была тяжелой и темной, качественной, и его квартира казалась жалкой в сравнении.
Сколько раз он спал здесь? Обсуждал дело за столом мисс Бэннон, пил чай в солнечной комнате в тишине, прерываемой только «Передайте мармелад» или «Как можно было написать такую статью?». Сколько раз мисс Бэннон тихо организовывала все для него, ждала, что ему что-то потребуется? Она звала это женской магией, отмахиваясь от его благодарности.
Он вел себя гадко. Голос Логики требовал остановиться и обдумать все, и он послушается этого раньше, чем голос Манер.