Сверху Лондиний казался другим. Крыши и черепица стали землей, а улицы — длинными ручьями, разделяющими острова. Они скользили, Микал вытягивал мужчин на устойчивые участки, а порой они цеплялись за Щита, закрывали глаза, и он волшебно прыгал. Каждый прыжок напоминал детскую игру, и Клэра почти тошнило.
Теперь он знал, как Микал успевал за каретой мисс Бэннон.
Клэр посмотрел на небо, пока Пико слезал с крыши за ним, шурша по мху и саже. Даже тут за черепицы цеплялась жизнь, он даже видел отсюда скрытые дворики со старыми садами. Кривые деревья видело только небо, даже трава и сорняки цеплялись за стоки. Крыши Лондиния были горами, скрывали под собой жизнь.
Уайтчепл пылал в прямом и переносном смысле. Два пожара — один у края Соредича, другой, насколько Клэр видел, посылал черный дым из дома мясника. Желтый туман извивался, зелень Коросты держалась тьмы и трещин.
Крики и стоны, рев обезумевшей толпы, выстрелы. Корона разрешила такой ответ? Старый город нервничал из-за бедняков поблизости? Варинг был просто комиссаром, он не мог так поступить без решения майора или Короны…
— Смотрите, — Пико схватил его за рукав. — Там Критен.
Клэр посмотрел вниз. Микал приземлился на склон почти без усилий, Аберлейна тихо стошнило.
— Силы хватает, — тихо и холодно сказал Щит. — Мне нужно, инспектор…
— Хватит угроз, — Аберлейн был бледен. — Я сказал, что постараюсь.
— Мистер Микал? — разнесся над крышей голос Клэра. — Можно минутку?
— Что?
— Рассвет.
Микал долго молчал. Он посмотрел на небо, Пико двигался вдоль края крыши.
Клэр кашлянул.
— Вы знаете, почему над Лондинием все еще ночь? Это магия?
— Возможно, — Щит замер, сжимая локоть Аберлейна. — Работа заменит правящий дух или создаст новый… может, это эффект. Прима знает. Мы близко?
— Там, — указал Клэр, как Пико. — Хотя на церковь не похоже.
Двухэтажное старое здание меж двух ям, в которые, как подсказывал Клэру нос, собирали отходы. И если он правильно видел во тьме, там было ужасно грязно.
— Даже не вижу… это был дом?
— Его зовут церковью, потому что Безумный Критен прибивал жертв к стенам, — сухо и страшно говорил Пико. — Он был священником. Так я слышал.
— Безумный Критен?
— Убийца, — Аберлейн отошел от Микала. — Ластморден, но с религией… он проводил распятие с жертвами. Я читал анализ…
— Тут спуск! — Пико пропал за краем крыши. — Сюда!
Клэр проверил пистолет в кобуре.
— Там будет больше неприятностей. Вряд ли волшебник не защитил логово.
— Может, ему и не нужно, — Микал указал. — Смотрите.
Влажный блеск в ямах, тихое движение в тенях. Силуэты скелетов в лохмотьях, шепот за шумом беспорядков.
— В ямах Короста, — Аберлейн резко вдохнул. — И… голодающие. Здесь?
— Голодающие?
— Маримат, — Микал будто выругался. Клэр их не понимал, но дрожал. — Конечно. Скорее. Нам нужно добраться, пока они не захватили место.
— Вряд ли вы…
Но Микал уже обхватил Аберлейна рукой и спрыгнул с крыши со свистом. Клэр нашел место, где пропал Пико, ругательство юноши внизу потерялось в едком шипении.
Глава сорок вторая
Больше нет
Нож колол, все в Эмме Бэннон замерло. Мир отступил. Время замедлилось.
«И я умираю».
Нож давил, дым улетал от оков обсидиана. Он становился тяжелее, темнее, камень трескался. Тонкие трещины были на его поверхности, и свет отражался на них.
«Ах», — больше задумок Левеллина становились заметными. Давление на горло не пропадало, и мгновения были бесконечными… но слишком быстрыми, чтобы осознать все, что происходило.
Эмма обратилась к спокойствию, забила про глаза. Она не двигалась, но оковы пропали. Боль в ней вспыхнула с новой силой, она дрожала на грани, могла заставить душу улететь силой воли, закрыть легкие и сердце раньше, чем безумец, которого она когда-то любила, перережет ей горло.
Она лишила бы его победы, и где еще он найдет жертву, последнее убийство для не святого преобразования?
«Нет».
Они взорвались над ней, убийства, что она ощущала и нет. Плоть и медный страх, джин и отчаяние. Их бесцветные жизни и опасность, боль, голод, мужчины и их жадные руки. Сладкое слово во тьме успокаивало. Безликое существо, острый нож, от которого почти не было боли… горячая плоть, и тьма уносила их.
«Я могла быть одной из них».
Никто не знал, откуда волшебный талант. Удача, и ее забрали из грязи, но ее юбки все еще мешались, она не могла забыть.