Нет, она не могла отступить сейчас, но по другой причине.
Кучер заставил ее бояться.
Это было немыслимо для Примы.
— Нет, — сказала она и глубоко вдохнула, желая, чтобы корсет не впивался, а юбки не обвисли из-за крови и Коросты. — Я не отступлю. Мне нужен экипаж.
— Куда отправимся?
— В Ярд, Микал. Я не буду ходить по Уайтчеплу, пока там не притихнет мятеж, а там, может, стоит напомнить начальникам Аберлейна пару фактов.
«Я действую для Короны, но я сама выбираю, как закончить это чертово дело».
Глава тридцать первая
Выносливость
Крупный мужчина в голубом, со свистком на серебряной цепочке, поднял руки, останавливая спешащего инспектора.
— Уайтчепл горит, сэр. Мы не впустим. Приказы.
— О, ради любви… — Аберлейн был почти готов вырывать волосы. — Клэр?
Клэр моргнул, склонил голову, пытаясь распутать крики и грохот в воздухе.
— Кто приказал…
— Конечно, комиссар Варинг, — Аберлейн приподнялся на носки и посмотрел на крупных рыцарей, которые без интереса смотрели на следы жижи на брусчатке. — Кендлсон! Сюда!
Мужчина поднял голову и пошел к ним, его походка была странной. Колени беспокоили его, судя по осторожным шагам, но Клэр уловил стальной блеск в глубоко посаженных глазах мужчины и мозоли на больших ладонях. Кэндлсон был с узловатой тростью, темной от использования и масла. Кожаная петля на поясе была для нее домом, когда трость была не в его руках.
Он точно разбил немало черепов преступников.
— Вечерок, сэр. Ночь неспокойна, — его акцент был образованным, хоть и с переливом, что говорил о детстве на ферме в Сомерсете.
— Вы, как всегда, недооцениваете, Кэндлсон. Варинг сказал ждать утра?
— Тут немного темно, — лаконичный ответ. Но Кэндлсон на миг скривил губы, шея покраснела.
— Другое убийство, — Аберлейн вскинул брови.
— Все еще кровоточила, когда ее нашли. Улица Бернер. Там тоже иностранные клубы, — он скривился сильнее.
— Боже, — Аберлейн не побледнел, но был близко. — Они убьют друг друга за это.
Шум усилился. Уайтчепл гудел, как улей. Весь восточный район мог загореться, и не только фигурально. Клэр поправил манжеты, осмотрел себя. У него даже не было перечного пистолета, его одежда точно привлечет внимание. Он взглянул на Филипа Пико, у него были скрещены руки, он хмурился.
— Ничего не поделать, — Клэр выпрямился.
Аберлейн повернулся к нему.
— Сэр, я…
Клэр пошел к зеленой Коросте. Зеваки не ожидали проблем оттуда, и он пошел туда, но Аберлейн поймал его за руку.
— Что же…
— Мне нужно осмотреть место убийства, пока там не потопталась толпа, а днем их будет только больше. Оставайтесь, если…
— Вам нельзя одному. Вы рискуете, мне стоило предупредить.
— Я понимаю, — шум усилился, он повысил голос, чтобы его слышали. — Уверен, я крепкий. Филип?
— О, ей не понравится, — сказал юноша, но не был против. Его щеки покраснели, тон был бодрым. Валентинелли улыбался, когда они шли к опасности.
— У нее есть другие дела, — коротко сказал Клэр и пошел дальше. Аберлейн следом, бормоча ругательства.
Зеваки за ними шептались и шуршали. Впереди была какофония, туман двигался, побеспокоенный этой ночью.
Клэр не сверялся с карманными часами, но они могли пробыть в Лимхоссе пару часов.
Вопрос о словах Аберлейна в дымке подождет. Они повернули за угол, туман озарял огонь. Крики и топот, визг и звяканье разбитого стекла.
Бедняки сжимались, внимание их пугало.
Но они редко так делали.
Камни были скользкими под ногами. Клэр держался у стены здания, но обходил входы в переулки. В тумане собирались темные силуэты.
Между паром и жижей под ногами он не мог отвлекаться ни на что, кроме шума.
Шаги скользили, стук. Взволнованное бормотание, грубые восклицания, некоторые пользовались смятением для кражи. Шорох моря, треск стекла. Тени в тумане были все дальше, заржала механическая лошадь среди какофонии. Экипаж мимо увела уставшая лошадь, кучер хотел сбежать от неприятностей, копыта хлюпали о жижу. Кучер точно выпил джина, хотел…
— Осторожнее, — Пико подвинул его, но не грубо. Клэр пришел в себя, они оказались у края толпы. Волосы, юбки, дыхание с джином, измененные конечности тускло блестели, калейдоскоп ощущений и дедукции лился в его голодную голову.
Все жители Уайтчепла не спали и двигались. Ходили слухи среди толпы, и идти стало сложнее.
Аберлейн расталкивал людей, отмахивался от предложений леди — если их можно было так назвать — и грубых возмущений рабочих. Клэр шел за ним, отталкивал пальцы от своих карманов. Пико шагал за ним, и забота со скоростью помогали ему сохранить Клэра от карманников.
«Если бы тут была мисс Бэннон, она бы нашла способ пройти сквозь толпу», — Клэр мысленно скривился. Он не мог забыть о женщине хоть на час?
— Кожаный фартук! — завопил кто-то, и толпа притихла на миг…
Хаос, крики. Клэра понесло с толпой. Пальцы Пико впились в его плечи до боли, а потом его унесло, и Аберлейн пропал.
«Ох, беда».
Его пиджак порвался, нога болела от удара сапога. Где-то вдали вопила механическая лошадь, страх и боль смешивались в реве. Клэр скользил вдоль стены, теплая кровь уже смешивалась с зеленой Коростой на гниющих кирпичах.
Он закашлялся от вони, сверился с картой в голове и пошел вперед. Пико и Аберлейна не было видно. Жижа под его ногами становилась тоньше, он снова огляделся.
Логика сообщила ему, что он был у древних границ Города, его старого сердца. Лондиний раньше был деревней римлян, и ее сожгла дотла ранняя инкарнация Британнии.
Дух острова не любил римлян, но их было много, и они построили себе другой город. Лондиний развивался медленно, страдал от огней и болезни, но не пропадал.
Зеленую грязь Уайтчепла можно было сравнить с ним. Она распространялась, зеленые нити впивались в трещины меж камней. Он следовал за жижей, оставляя шум и давку позади. Между этим местом и улицей Бернер была толпа. Ее никак не пробить, но он мог обойти и подобраться к тому месту с другого угла.
Клэр сверился с картой в голове, огляделся в тумане, понял, что ушел слишком далеко, хотя был переулок, что мог увести его в нужном направлении…
Хлюпанье отвлекло его. Он повернулся, вгляделся в покрывало желтого тумана, зеленая жижа напоминала мох, если такое было возможным. Может, в темном месте из этой жижи выросло бы что-то интересное?
Хлюп. Гудение напоминало Клэру треск, что он слышал много раз рядом с Эммой Бэннон.
Живая магия.
Туман отступил, он шел, ведомый любопытством и подозрением. Туман был жарким и теплым, и Клэр узнал это.
Кровь.
Он понял, что шел тихо, как учил Валентинелли, горечь грозила охватить его. Мак задержался, открывал воспоминания, которые он не хотел видеть, а в темном углу перед ним пригнулся силуэт.
Фонарь сверху был темным, выгорел или стыдился того, что видел Клэр.
Маленькая грязная ладошка женщины в крови лежала у ее бока. Она была пустой, голова отклонилась, седеющие волосы спутались. Белые бедра в темной жидкости были широко раздвинуты. Тонкие длинные пальцы рылись в ее животе, рука с хлюпаньем поднялась.
Послышалось довольное гудение, словно от ребенка, поедающего арбуз жарким летним днем. Фигура — шляпа кучера отклонилась на размытой голове, красно-желтый шарф закрывал горло, пальто было умело починено игломантом. Он поднял руку снова, вспыхнул нож, и лезвие вонзилось в мягкую плоть. Он вырвал массу и проглотил.
В ушах Клэра шумело.
Пальцы были в перчатке, но на ткани не было крови. Они порвались на концах, ведь пальцы были длиннее на сустав. Они снова впились в живот женщины, нашли то, что было нужно. Чмокая невидимыми губами, существо подняло горсть, там было нечто, похожее на грушу. Клэр не должен был видеть, но понял, что это было.