Она понимала, что этот бессмысленный (и унизительный!) разговор давно пора прервать, но почему-то продолжала сидеть и выслушивать несправедливые обвинения, не смея даже возразить и презирая себя за это.
А Виолетта Максимовна между тем не собиралась останавливаться.
— Думаешь, я не знаю, что все твои якобы книги на самом деле написал он? Ты использовала его, а когда он тебе надоел — просто выкинула, как тряпку!
Тут ее голос приобрел небывалую раньше высоту, просто библейскую эпичность.
— Я хочу тебе сказать: когда-нибудь — и очень скоро! — ты сильно пожалеешь об этом, но будет поздно! — торжественно произнесла она.
— Что вы от меня сейчас-то хотите, Виолетта Максимовна? — устало спросила Лена. Она сильно замерзла, хотелось побыстрее пойти домой, чтобы как-то жить дальше, а не выслушивать все, что о ней думает бывшая свекровь. Лена справедливо полагала, что в дальнейшем она вполне способна обойтись без этой ценной информации.
— Лена, давай будем говорить откровенно… У нас, конечно, случались разногласия — а у кого их нет? — но я всегда желала тебе только добра. Ты ведь уже не молоденькая девочка, — голос бывшей свекрови словно сочился медом, смешанным со змеиным ядом в равных пропорциях, — думаешь, тебе так уж легко будет снова выйти замуж? Оглянись вокруг! В этом мире полно других девушек — более молодых, более успешных… Ну, и более красивых, чем ты, что уж там говорить. Ты даже ребенка ему родить не смогла!
Вот не стоило ей говорить об этом! Вспомнив о своем неродившемся малыше, Лена почувствовала, как ее захлестнула горячая волна настоящей ярости. А бывшая свекровь все гнула свою линию:
— И что дальше? Жизнь проходит быстро, уж я-то знаю! Ты собираешься состариться в одиночестве? Или завести сорок кошек для компании?
Лена набрала побольше воздуха в грудь и выпалила:
— Знаете, что я думаю, Виолетта Максимовна? Лучше сорок кошек, чем один безответственный бездельник и маменькин сынок! Да еще в комплекте с вами. Поэтому очень вас прошу — не звоните сюда больше!
Нажав на отбой, она сунула телефон в карман и решительно зашагала к дому. Странное дело, кажется, ей даже стало легче…
Немного.
Глава 5
Пустая квартира встретила все еще непривычной гулкой тишиной. Лена включила свет, села на скамеечку в прихожей, чтобы разуться.
И неожиданно для себя самой разрыдалась отчаянно и горько, совсем по-детски. Только сейчас она по-настоящему осознала, что осталась совершенно одна на свете, что у нее больше никого нет… Виолетта Максимовна, конечно, всегда была неприятной женщиной, но в чем-то она права, определенно права! Разведенке тридцати трех лет от роду вряд ли стоит рассчитывать на появление в ее жизни не то что принца на белом коне, но даже просто приличного человека с серьезными намерениями.
А что у нее есть еще? Да, пожалуй, ничего, кроме работы! Детей нет, и маловероятно, что еще будут когда-нибудь. Друзей тоже нет — точнее, были раньше, но это ведь друзья Алекса! Даже новую книгу вряд ли получится написать без него, дай бог закончить ту, что она пишет сейчас. Зато есть долг, который придется выплачивать в ближайший год или два. И это особенно обидно, но ничего не поделаешь.
А значит, надо как-то жить дальше.
Лена скинула кроссовки, откинула волосы со лба, прошлепала босыми ногами в ванную. Зеркало над раковиной бесстрастно отразило ее лицо — зареванное, опухшее, с красными глазами… «Да уж, хороша, ничего не скажешь! — с досадой подумала она. — Хорошо еще, что Алекс не видит меня сейчас. Хотя нет, уже без разницы. И мне надо привыкать обходиться без него».
Она умылась холодной водой, причесалась. Стало немного легче. Хотелось пить. Лена заглянула в холодильник и обнаружила там давно забытую за пакетом молока бутылку любимого вишневого пива, безалкогольного — спиртное она не переносила ни в каком виде, — но очень вкусного. Оно дорогое, правда, но Лена иногда позволяла себе эту маленькую слабость — раньше, когда в ее жизни не было ни долгов, ни судебных разбирательств. Алекс прикалывался над ней из-за этого, называя ее любимый напиток «золотой сладкой газировкой»…
Зато теперь шутить будет некому.
Открыв бутылку, Лена прошла в гостиную, уселась на диван, скрестив ноги по-турецки, и ткнула в кнопку музыкального центра — наугад, просто для того, чтобы разбить эту давящую тишину.
И зазвучали флейты, запели скрипки, сильный красивый женский голос, кажется, заполнил все окружающее пространство: