Камеры хранения наполнялись и пустели. Поток людей то иссякал, то возобновлялся. Ближе к десяти утра наметилась краткая передышка, по расписанию выпала пауза в пятнадцать минут между поездами. Максим тоскливо вздохнул: жутко хотелось курить. Действительно, жутко и даже просто дико, но — нельзя. Начальство ругается, если табаком пахнешь. И пересменок только в час. А до часа ещё уйма времени.
К пункту приёма-выдачи подошёл мужчина среднего роста, среднего возраста с очень средним невыразительным лицом и яркими глазами. Максим нацепил наиприветливейшую из возможных улыбку:
— Здравствуйте…
Вышло жалко и натянуто.
Пассажир усмехнулся:
— И вам не хворать. Вот, примите багаж.
Курить резко расхотелось, зато захотелось спать, и зевота раздирала рот, сдержать — никакой возможности. Оставалось только прикрывать рот предплечьем.
— Примите багаж.
Максим проглотил зевок, прищурился: небольшой чемоданчик, из новых, с кодовым замком, черный, с выдвижной ручкой и колёсиками. Он оказался неожиданно тяжёлым.
— Принимаю…
Навесить бирку — убрать на полку — заполнить квитанцию…
— Ваша фамилия?
Мужчина молчал, положив обе ладони на стойку.
— Как ваша фамилия? — повторил Максим и поднял взгляд.
— Ты сам знаешь, — вежливо склонился к нему собеседник.
— Угу, — согласился Максим и продолжил заполнять квитанции, не отрываясь от ярких, мистических глаз клиента.
Зевота одолевала.
Снова захотелось курить. А, чёрт, будь что будет, вот сейчас дозаполнит, позовёт Димку и смотается на минутку, мало ли, вдруг в туалет припёрло.
— Распишитесь… вот ваш жетон…
Только теперь, когда пассажир удалялся, Максим заметил, что одет он слегка не по погоде, в вязаную шапку и демисезонную куртку.
— Брр…
— Ты чего? — спросил подошедший незаметно со спины Димка, и Максим подскочил на месте:
— Чего?
— Это я у тебя спрашиваю — чего?
— Да ничего!
— А чего рычишь?
— Кто?
— Дед Пихто. Ты что, с утра не проснулся?
— Нет, я с ночи не уснул… Дим, ты тут посмотришь? Я на минутку, буквально? Я того… ну, по делу.
Дима понимающе улыбнулся:
— Беги уже, дыми.
Максим и побежал, против воли пытаясь нашарить взглядом в сгущающейся под прибытие поезда толпе мужчину в куртке и шапке. Глаза скользили рассеянно по майкам и летним рубашкам, цепляясь то за глубокое декольте, то за короткую юбку, то за тигровые лосины.
Все оделись по сезону.
«Зябкий» пассажир исчез.
12 сентября 2012 года, 10:00, Москва, «Отдел «Т.О.Р.».Горячев, начальник отдела «Т.О.Р.», старший следователь по особо важным делам, уже не первый день чувствовал себя не вполне хорошо. Что там — откровенно плохо, но изо всех сил старался не подавать вида. Он умудрился где-то крепко простыть, плохо спал ночами и наотрез отказывался от помощи друзей-экстрасенсов.
— У меня крепкий иммунитет, — неубедительно говорил Николай Васильевич и подкреплял слова чиханием или кашлем. — Мы с ним справимся с простудой сами.
Ярослав Краснов, неофициальный «второй начальник» отдела «Т.О.Р.», которого Горячев за глаза иногда называл «старшим экстрасенсом», решил, что даже самому крепкому иммунитету не повредит небольшая энергетическая помощь.
Краснов сделал вид, что ему нужно подойти к окну, и словно невзначай заинтересовался ноутбуком «первого начальника». Тот как раз разглядывал фотографию пропавшего вертолёта. Чтобы получше рассмотреть экран, Ярославу пришлось обеими руками взяться за плечи Николая Васильевича, склониться к ноуту… кажется, Горячев так ничего и не заметил.
Ничего. Завтра утром, наконец, проснётся не совсем здоровым, но уверенно идущим на поправку.
— А зачем они послали вертолёт-кран?
— Их грузовой был сломан, а пилоты крана за отдельную плату согласились привезти золото, — медленно, стараясь не гундосить, ответил Горячев.
Он рассказал Ярославу, что Следственный Комитет поднял из архива дело шестнадцатилетней давности — пропажу вертолёта Ми-10К, перевозившего в Хабаровск золото с прииска «Западный».
— А теперь… через шестнадцать лет им пришлось обращаться в наш отдел… — Горячев закашлялся.
— Может, всё-таки… — робко завёл Краснов.
— Нет-нет, сейчас я попью тёплого, и станет лу… пчхи!
Ярослав молча встал и пошёл на кухню.
Скрипка и Валуйский играли в карты. Чтобы «уравновесить шансы», карты Сергея лежали рубашками вверх, и, как раз когда зашёл Краснов, он, блаженно улыбаясь, вёл рукой над разложенными на столе цветными прямоугольниками.