— Где находятся земли Матефелона? — спросил Марк и, на минуту выйдя в кабинет, вернулся с картой.
— Вот здесь, — Теодор ткнул пальцем в треугольник на северной границе Рошамбо, примыкающий к Лианкуру на востоке.
— Направляясь к дороге на Сен-Марко и возвращаясь, они каждый раз должны были проезжать мимо! — воскликнул Марк. — Там есть какие-то охотничьи домики или что-то вроде этого?
— Не знаю. Этот поросёнок в бархате так заносчив, что не хочет даже смотреть в мою сторону, не то что приглашать меня на охоту в свои угодья.
— А где сейчас этот поросёнок?
— Думаю, в своём доме. Он перепугался, узнав, что де Шательро чуть не убил вас у него в подвале, а я ещё припугнул его, обвинив в соучастии. Я велел ему сидеть смирно и не высовываться, а заодно направил к его дому своих людей.
— Идёмте к нему, — проговорил Марк, сворачивая карту.
— Может, приказать доставить его сюда? В подвале он будет более разговорчив.
— Боюсь, что он упадёт в обморок от страха, и мы ничего не узнаем. И к чему такая жестокость, Теодор? Это излишне. Всегда же можно спокойно поговорить. Многие люди готовы облегчить душу без дополнительных угроз. Достаточно просто рассказать им, что случается с теми, кто не хочет сотрудничать с тайной полицией.
Коломбейн де Геклен встретил их в нижнем холле. Он был неопрятно одет, встрёпан и на его лице застыло уже привычное выражение ужаса. Увидев Марка, он задрожал и едва не хлопнулся на колени, то ли потому что они подогнулись, то ли для того, чтоб молить о пощаде.
— Сядьте! — приказал Марк, и юноша послушно сел на ближайший стул. — Рассказывайте, как случилось, что вы оказались членом шайки, занимавшейся разбоем на дороге в Сен-Марко. Учтите, они уже рассказали нам о вас достаточно, так что лгать и запираться не советую. Если я буду удовлетворён вашими ответами, то пока оставлю вас здесь под домашним арестом. Итак?
— Шайка? — заплетающимся языком повторил Коломбейн. — Какая шайка? Я ничего не знаю о шайке. Разбой? Это не правда! Я никого никогда… Я просто… У меня долги, ваше сиятельство, понимаете? Я играл в притоне. Мои кредиторы угрожали обо всём сообщить отцу и затребовать долг у него, или просто убить меня… Когда как. А потом Гастон де Шательро сказал, что решит эту проблему. И он решил, никто ко мне больше не приставал. Он сказал, что уплатил мой долг и велел мне написать расписку на ту же сумму, дескать, потом, может, по частям я ему отдам. Мы же друзья.
— И вы написали?
— Конечно, если он оплатил долг, то… Он никогда не требовал у меня возврата денег, приглашал на пирушки, защищал, когда меня обижали. Я считал его своим другом. Впервые появился кто-то, кто относился ко мне так хорошо.
— И вы ездили с ним на охоту?
— Что? Да! Нет, я не люблю охоту. Не люблю долго ездить верхом, у меня потом болит поясница. Но Гастон очень любил охотиться, и я предоставил ему для этого свои угодья. Я всё время был у себя в замке, а он со своими слугами охотился.
— Значит, он ночевал в замке?
— Нет. Иногда. Но чаще в охотничьем домике. Я отдал ему ключ, и он сказал, что ему там удобнее. Можно вернуться из леса ненадолго, обогреться и ехать снова. А замок на горе и туда нужно подниматься.
— То есть вы предоставили ему свой охотничий домик? Вы сами бывали там с тех пор?
— Нет. Гастон сказал, что берёт этот домик в аренду в счёт долга, и велел, чтоб ни я, ни мои слуги туда не совались.
— Почему?
— Ну… — де Геклен замялся. — Он сказал, что иногда будет встречаться там с дамами. Он помолвлен, и если его сиятельство маркиз де Лианкур узнает… будет сердиться.
Марк обернулся и взглянул на Теодора. Тот улыбнулся и кивнул.
До темноты они ещё успели съездить в тот охотничий домик, который теперь, и правда, превратился в логово разбойников. Внутри было грязно, кругом валялись объедки, черепки разбитых кувшинов и какой-то мусор. Пока Марк, Теодор и его люди обыскивали дом, де Геклен, приведший их сюда, бродил, растерянно озираясь по сторонам, видимо, до сих пор не веря, что его друг виконт де Шательро превратил его уютный домик в такой хлев.
В одной из комнат Марк нашёл в углу сваленную кучей одежду из кожи. На ней были следы крови. Рядом на лавке валялась маска из чёрной ткани с прорезями для глаз. В других комнатах они нашли одежду, видимо, снятую с жертв, здесь были вещи из дорогих тканей, иногда тоже залитые кровью. Марк отыскал среди них изящную кружевную накидку. Наверно, если б на ней не было бурых пятен, то этот негодяй вполне мог бы подарить её Орианне.
— Я нашёл, — заглянул в дверной проём Теодор, и Марк вслед за ним спустился в подвал, где между бочонками с вином стояли сундуки.
Один из них был уже взломан, крышка откинута и в свете факелов в нём блестели драгоценности и монеты. Чуть дальше лежали тюки ткани, коробки с лентами и кружевами, сложенные кучей новые сёдла и хомуты, несколько ящиков с охотничьими стрелами и завёрнутые в холстину новенькие луки, украшенные серебряными накладками. Пока Теодор возился с замками остальных сундуков, Марк прошёлся по подвалу, который был завален товарами и ценными вещами.
— Здесь чеканные кубки с мануфактуры и серебряная посуда, — сообщил тем временем Теодор. — В другом сундуке одежда из бархата и дорогого сукна, в основном женская. Вышитые жемчугом повязки и златотканые пояса.
— Приданое, — определил Марк и, заметив в стороне небольшой ларец, открыл его.
Там в мягкой стружке лежал стеклянный кувшин, оправленный в золотую подставку в форме лебедя. Он вспомнил, что видел его описание в списке даров, который передал ему кавалер де Бриенн.
— Сколько ж людей они перебили ради этого? — тихо проговорил Теодор, подойдя к нему.
— Здесь не всё, — произнёс Марк. — Я уверен, что многое уже продано. К тому же были лошади, кареты, телеги, возки…
— Лошадей они наверно сбывали перекупщикам на конском рынке в Амьене, а телеги — крестьянам в деревнях. Что-то отдавали де Дре за позволение шастать по его землям.
— Да, я думаю, что в его замке мы тоже найдём много интересного.
Теодор снова осмотрелся и покачал головой.
— Я не могу поверить в это, ваша светлость, у нас под боком орудовала эта шайка, убивая людей ради всего вот этого! И этот мерзавец со своими подельниками жил в замке маркиза. Мне страшно подумать, что было бы с Орианной, выйди она за него.
— Мне тоже страшно, — признался Марк.
— Знаете, я, конечно, спас вам жизнь, но на самом деле это я перед вами в долгу! — воскликнул Теодор. — Если б вы не приехали и не взялись за расследование, эти злодеи продолжали бы бесчинствовать, пользуясь заступничеством маркиза. Сколько бы ещё невинных душ они загубили? К тому же вы спасли Орианну от такой беды, о которой я не могу даже и помыслить!
— Мы сделали это вместе, — возразил Марк. — Без вас я не только не раскрыл бы эти преступления, но и сам погиб бы. Ладно, возвращаемся. Оставьте здесь охрану, а светлым утром отправите сюда клерков и телеги с грузчиками. Всё здесь нужно подробно описать и вывезти в Лианкур.
— Я тут подумал, — Теодор снова тревожно взглянул на него. — Как-то не верится, что Шательро и его подручные сами отгоняли коней на рынок и таскали по деревням телеги для продажи. У них были сообщники, которые занимались всем этим.
— Конечно, но этим уж будьте любезны, займитесь сами. У меня нет времени искать скупщиков и спекулянтов, которые помогали им сбывать товар.
— Да, этим я займусь сам, — согласился Шарбо и они, ещё раз осмотрев наваленное вокруг в беспорядке награбленное добро, поднялись наверх.
В Лианкур они вернулись уже к темноте. Теодор сразу же отправился к маркизу, чтоб доложить ему о результатах их поисков, а Марк поднялся в покои наследника, чтоб умыться и оставить там свой меч.