Андрей ВОРОБЬЕВ, Михаил КАРЧИК ДЕЛО ОБ ИЗБИЕНИИ МЛАДЕНЦЕВ (ОШИБКА В СУБЪЕКТЕ)
Пролог
— Ты не женщина. — Зло и устало подвел итог следователь. — Ты мразь. Зачем ты рожала его?
Следователь не надеялся на ответ собеседницы. Милиционер награждал ее моральными характеристиками уже в десятый раз, а подозреваемая сидела, закрыв лицо руками, и медленно качала головой влево-вправо. Иногда через сжатые пальцы протекала жидкость: то ли сопли, то ли слюна. Тогда женщина вынимала из кармана грязный носовой платок и вытирала лицо.
— Целый день сидишь, а все не протрезвела. — Неизвестно к кому обратился следователь. — Ну, подумай, что ты мне говоришь? Оставила своего Пашеньку возле магазина, проторчала там пять минут, а когда вышла, Пашенька почему-то не хотел дышать. Да я видел эту коляску. В таком дерьме, в какое ты его укутала, не выживет любой ребенок. Но он не умер бы за пять минут. И у него на шее не было бы пятен. И его хрящи были бы в полном порядке.
Женщина вздохнула, негромко квакнула и положила лицо на стол, на которое перед этим, легли ее руки.
— Сядь нормально. — Резко бросил следователь.
Женщина вздрогнула, подняла лицо, опухшее от водки и слез и приняла первоначальное положение.
— Лидочка, — сменил интонацию говоривший, — я с такими историями уже встречался, особенно в последнее время. Работы нет, а если есть — работать не хочется. Хахаль, который сделал Пашеньку, отлип. Даже пустые бутылки на алименты не оставил — сам сдал. Другие мужики как услышат про ребенка, так не клеятся. Своей площади нет, на чужой нельзя бесконечно жить не платя. Вчера напомнили: заплати или катись. Пришла в магазин с последними рублями, а дешевого портвейна, который был вчера, нет. Раскупили. Тут еще Пашенька плачет, чего-то хочет. Ну, не хочет родной сынок понять мать. И тогда ты подумала: как же хорошо было бы жить без этого маленького крикливого засранца. Пей каждый вечер, питайся хоть китекэтом, ночуй на хазах у хахалей. Ну, разве ты не так думала?
Женщина не отвечала.
Митя Климов считал март самым теплым месяцем в году. Ему можно было простить такую ошибку, ибо март был вторым месяцем в его жизни. Потемнелый, но все еще искрящийся под солнцем снег и длинные сосульки он видел только из окна. Поэтому он считал, что во всем остальном мире так же тепло, как и в родной уютной квартире, где виноград и пальмы в огромных кадках зеленеют круглый год.
Нина Климова стояла у окна с маленьким Митей на руках. Она находилась внутри треугольного эркера старой питерской квартиры и чувствовала себя как бы на улице: налево и направо тянулась Захарьевская. Пешеходы жмурились под слепящими солнечными лучами и старались увернуться от капели, а Нине все это казалось прекрасно сделанным объемным фильмом, который она смотрит в халате и тапочках на босу ногу. Ей хотелось придумать маленькую сказочку про каждого прохожего, спешащего по своим делам. Конец, естественно, счастливый…
В сторону Литейного медленно ехала «БМВ». Было видно как пассажир, сидевший на переднем сиденье, говорит по трубе, открыв правое окно, будто сейчас май. Внезапно шофер, видимо получив сверхсрочную информацию, прибавил газ, и машина рванула с двойным превышением максимальной городской скорости. Из подворотни выходил «Жигуль-копейка», который «БМВ» обязан был пропустить. Однако, черная «бомба» дико загудела и пронеслась вровень с бампером «Жигуля». Не будучи особо смышленой в автовождении, Нина поняла, что обоим шоферам сегодня крупно повезло. Что за новость заставила людей в «БМВ» рвануться со всей возможной скоростью, рискуя своими толстыми шеями и бритыми затылками?
Сказочка свернулась. Нина вспомнила, что с прошлой весны она является героиней затянувшегося боевика. Это ей надоело, но деваться было некуда.
В декабре Нина Климова стала владелицей одного из самых мощных предприятий Питера — транспортной фирмы «Транскросс». Ей подчинялась почти пятьсот «дальнобойных» машин, ездивших по Скандинавии и Северо-Западу России. Городской бюджет получал от этой фирмы больше налоговых денег, чем от торговых заведений Кронштадта или Петергофа.
Нину никогда не интересовали акции, налоги, депозитарные расписки, маркетинг и лизинг. Еще год назад она предпочла бы работать экскурсоводом в Эрмитаже, чем сидеть в какой-нибудь конторе. Но приемный отец Анатолий Семенович Даутов оставил в наследство все свое дело и проблемы. Совет директоров «Транскросса» был уверен: дочка их недавнего грозного хозяина умерла за сутки до отчима, во Франции. Акционеры не знали, что один из «великолепной шестерки» сделал все, дабы Нина не вернулась живой с Лазурного побережья. Они сражались друг с другом как если б делили последний сухарь, двое нашли смерть в пригородном ресторане от рук третьего, взорванного в своей машине неподалеку от «Пулково-2». Оставшиеся смирились со своей неудачей лишь когда в кабинет, где проходило очередное заседание Совета директоров, пришла Нина со свидетельством о вступлении в права наследования, в сопровождении СОБРа. И тут выяснилось: главным негодяем, организовавшим на нее охоту, был один из акционеров — ее жених. Кстати, некоторое время спустя он умер в тюрьме, при невыясненных обстоятельствах. Тогда ей показалось, что самое ужасное: слежка, предательство, убийство, вся эта грязь и мерзость, преследовавшие ее на протяжении последних месяцев, должны прекратиться. Они действительно прекратились. Но только не во сне. Опять, как в замедленной киносъемке, три иномарки въезжали на территорию ее дачи, слышался скрежет тормозов, а дальше уже ничего не было слышно из-за беспрерывной стрельбы.