«Выходи из машины»! — Скомандовал первый, почему-то подойдя к дверце пассажира, у которой сидела Женевьева. Но девушка, опустив стекло и постаравшись затолкать Машу пониже на двухместном пассажирском сиденье, похлопала глазами и невинно осведомилась: «А зачем»? «Гаишнику» разговаривать и рассматривать кабину было недосуг. Он, рявкнув: «Выходи, с…, драть тебя буду!» попытался схватить девушку через открытое окно за волосы. В это время его спутник, вытащил из кармана пистолет. Демонстративно поигрывая им, скомандовал водителю: «Вылезай!» и широко распахнул дверцу.
Крики с двух сторон машины слились в один: Женевьева, чуть отклонившись назад, пропустила руку с перстнем перед собой, перехватила ее у пясти и локтя, чуть дернула вглубь кабины и, не отпуская, с силой ударила коленом по суставу. Локоть хрустнул как сухая ветка для костра. В этот же миг оставшаяся без надзора Мэй прыгнула прямо в открытую водительскую дверь. Пистолет отлетел в сторону, когда второй из нападавших падал под тяжестью собачьей туши. Визгливо закричал шофер, от хозяйства которого собака умудрилась, прыгая, оттолкнутся лапами…
Женевьева, резко распахнув дверь, оттолкнула ей «гаишника», выскочила наружу, подбив его под колени, и нанесла завершающий удар в сонную артерию.
«Мэй, назад! Нельзя»! — Девушка бросилась к другой стороне кабины. Собака, склонившись над горлом лежащего бандита, примеривалась к нему, как к здоровому куску мяса, явно раздумывая, с какой стороны начать кусать. «Пещерный человек» только тихонько сипел, не смея ни пошевелиться, ни позвать на помощь и зажмурив от ужаса глаза.
«Господи, где же Арчи»? — Женевьева беспомощно оглянулась по сторонам, но вместо сыщика к ней спешили несколько людей в камуфляжных костюмах, вооруженных короткими автоматами…
Часть 3
Глава 1. Шах королеве
Горы окружали долину с трех сторон. Лишь с юга ничто не препятствовало ветру. Но в этих краях южный ветер буйствовал только летом. Сейчас, в конце марта, он приносил в долину тепло. На склонах уже поднялась трава, достаточная, чтобы выгнать на пастбище коз и овец. Свиньи тоже нашли бы для себя мягкие коренья. Однако этой весной, как и последние три года, траве ничего не угрожало. Здешних коров, овец и коз угнали или зарезали. А свиней в этих краях не разводили лет пятьсот. Ибо боснийские мусульмане всегда чтили Коран. Если же какой-нибудь козопас и объявился в долине, то ночевать бы ему пришлось на голой земле. Три селения и масса отдельных домишек были превращены в развалины. Мусульмане жгли их, чтобы сербам не досталось, а сербы добивали строения динамитом, чтобы враги сюда больше бы не вернулись. Повезло только одной вилле, расположенной в самом теплом месте долины — на северном склоне. Видимо в те годы, когда Босния была еще социалистической республикой, ее построил местный партийный чинуша. Мусульмане слишком торопились, их враги решились оставить здание для себя. Таким образом, вилла и несколько окрестных домишек уцелели. Теперь же здесь жил русский полковник.
Этого человека сербы всегда называли Полковником, хотя никто не спрашивал его о настоящем звании. Просто четники, как, впрочем, и любые партизаны-добровольцы считали: генеральское дело — сидеть в штабе, разглядывать карты и отдавать приказы. Самый высший чин, который может появиться на поле боя, чтобы исполнить эти распоряжения — полковник. Этот человек официально не числился в армии Сербской краины, однако принес своим соратникам больше пользы, чем сотни русских студентов или полуказаков, прибывших в Боснию защищать православие пулей и гранатой. Пару раз в год Полковник «дядя Паша», с небольшой группой, приезжал в Белград через венгерскую границу, потом переходил боснийскую. После этого его отряд из десяти человек вооружался на месте заранее приготовленным оружием и приступал к работе за линией фронта.
Именно отряд дяди Паши уничтожил в тридцати километрах от Сараева мусульманский штаб и пятерых пакистанских инструкторов, найденных там. В подвале бывшей школы, где азиатские гости учили своих собратьев по вере тактике партизанской войны, люди Полковника нашли двух связанных сербских девушек, используемых мусульманскими офицерами почти каждый день. Когда на рассвете до штаба добрался отряд правительственных сил, исламцы нашли только трупы. Во рту каждого из них было свиное ухо.
На следующий год, когда сербы два месяца не могли овладеть местечком Летовице, потеряв зазря более двухсот бойцов, за дело взялся дядя Паша. К рассвету его люди уничтожили всех часовых и поставили мины возле вражеских казарм и штаба. Вернувшись на сербские позиции, Полковник передал командиру отряда, бывшему студенту Сараевского университета, коробку дистанционного управления, чтобы тот нажал кнопки перед штурмом. Уже к вечеру все мировые информагентства разнесли весь о Летовицкой катастрофе войск боснийского правительства, а в военно-аналитических статьях наиболее серьезных европейских журналов сообщалось, что сербы в этот день не потеряли ни одного человека.
Полковника не удовлетворяли пара сотен марок в месяц — обычная плата для русских добровольцев. Его гонорар был сравним с вознаграждением западного наемника, командующего боснийским отрядом. Конечно, офицер-англичанин, способный провести такую же квалифицированную диверсионную операцию, получал гораздо больше. Но все равно, за два месяца работы в бывшей Югославии, Полковник привозил домой больше денег, чем за год зарабатывал генерал Российской армии. Однажды его отряду в качестве премии дали недвижимость — небольшую виллу, расположенную почти на линии фронта. Трое бойцов решили остаться в Боснии после войны. Один собирался привезти жену из Самары, другой женился здесь, а третий пока предпочел остаться холостяком.
Через два месяца война кончилась. А полтора года спустя Полковник вернулся. О том, что заставило его покинуть Россию, он не рассказывал. И даже Сашка, принимавший вместе с ним участие в боснийской кампании, ничего не рассказывал своим друзьям о питерских приключениях дяди Паши. Поэтому им пришлось специально выходить на своих друзей — сослуживцев бывшего командира, которые совсем недавно работали с ним в России. Однако и те удовлетворили любопытство ветеранов недавней войны лишь отчасти.
В Петербурге Полковник возглавил охранную организацию, называемую «Бухгалтерия», а его самого называли Главбухом. Контора работала на местную фирму «Транскросс». Потом в фирме умер владелец, начались обычные финансовые разборки. В итоге, Главбух, в задачу которого входило охранять «Транскросс» от внешних посягательств, был втянут исполнительным директором в игру против настоящей наследницы. «Главбух» понял, в чем дело лишь когда чуть не убил несколько невинных людей, которые, на самом деле, тоже работали на фирму. После этого дядя Паша затосковал в России и приехал в Боснию, к своим боевым друзьям.
«Главбух» жил на втором этаже виллы. До середины дня он гулял по окрестным холмам с кавказским овчаром Ремом, иногда подстреливая зайцев, разжиревших на заброшенных полях. Вечером он сидел с друзьями у камина или курил в одиночестве на балконе. Бывшие подчиненные уважали своего командира и старались не тревожить его, когда он размышлял. Жизнь на вилле была спокойной и размеренной. Лишь однажды шесть вооруженных мусульман благополучно пройдя ООНовские посты, навестили долину, желая поближе познакомиться с теми, кто поселился на их земле. У Главбуха и его людей под рукой было практически то же оружение, с которым они недавно воевали. В итоге, из шести смельчаков назад вернулся только один, отпущенный ради того, чтобы он рассказал свои собратьям по вере о судьбе тех, кто осмеливается слишком близко приблизиться к маленькой русской колонии. С той поры больше визитов не было.
Однако, теплым мартовским утром Главбуха разбудила не вражья вылазка, а телефонный звонок. Разумеется, окрестные подземные коммуникации были растерзаны еще три года назад, поэтому Полковник пользовался спутниковым телефоном. Он, как и некоторые другие предметы, полезные для обитателей виллы, достался им в качестве военных трофеев.