— Это небольшая тренировка. — Улыбнулась Юля.
— Интересно, куда вы направляетесь? — Осведомился офицер. — Пресса? Хорошо, у Громовой с аккредитацией все в порядке. А с остальными будем разбираться.
— Нина Анатольевна, дайте вашу трубу, — проснувшийся Куницын выглядел абсолютно трезвым, — я сейчас позвоню генералу Сергееву.
Он мгновенно набрал номер, поздоровался с кем-то и протянул трубу недоверчивому лейтенанту.
— Проезжайте, — сказал тот через минуту. Похоже, он хотел еще чего-то прибавить, но сдержался.
— Я познакомился с ним в 88 году, когда начинались неформальные митинги. Конечно, он тогда майором был. Спорили с ним на разные политические темы, однажды он, даже, меня задержал. Теперь я его поздравляю с каждым новым чином, а он меня благодарит. Говорит, без моей демагогии, он сейчас бы далеко не пошел. Люблю благодарных ментов. Кстати, а кто сегодня-то будет?
— Виктор Степанович.
— Ну, это пара пустяков. Я у него всех знаю.
Паша говорил, как бы между прочим, словно знал также, что всего через несколько недолгих лет блистательный Петербург станет не только местом кратковременных визитов собственного премьера, но и местом начала паломничества в Россию первых лиц крупнейших государств. Тем более что будущий Российский президент и его ближайшее окружение будут иметь к Северной столице самое непосредственное отношение. Впрочем, пока даже весьма обширные связи это журналисту доложить не изволили, и Куницын вынужден был довольствоваться тем, что имел…
Неподалеку от дворца их опять остановила милиция. И снова хватило авторитета генерала Сергеева.
Потом они поставили машину и пошли пешком.
— Сейчас в программе прогулка по парку. — Сказала Юля. По-моему, Карташевский уже подъехал. Прорываться надо сейчас.
Они подошли к воротам. Милиционеры в форме смотрели на них с изумлением: как эти люди смогли подойти сюда? Куницын даже не взглянул в их сторону. Он дождался, пока к нему не подбегут двое парней в штатском, с уважительным телосложением и когда один из них уже раскрывал рот, поинтересовался:
— А Михаил Вячеславович здесь?
— Ты сам как здесь? — Начал один из парней. Второй перебил его.
— Зачем вам Михаил Вячеславович?
— Неотложное дельце. Да здесь он, или нет? Мне, что ли, позвонить?
— Сейчас, я узнаю. Вы, главное, стойте на месте, — заторопился парень, будто решил, что сейчас друзья Михаила Вячеславовича просто войдут в парк через приоткрытые ворота.
Через две минуты подъехал черный «Мерседес». Из него вышел тоже человек в штатском, только держался он представительней. Его лицо было помечено печатью тяжелого служебного долга. Но лишь он увидел Пашу Куницына, как улыбнулся.
— Пашка, ну и ну! Ты привез своих девочек в парке выгуливать? Денек неподходящий.
— Так уж получилось. Миша, можно мы прогуляемся?
— С ума сошел. Там же сейчас Он. К тому же мокро. Какая к чертям прогулка!
— Не ругайся при детях. — Куницын, указал на Митю.
— Хорошо. Она что (Михаил Вячеславович говорил приглушенным голосом, показывая на Нину, стоявшую рядом с Митей на руках), квартиру хочет у него выцыганить?
— Нет. Скажи, пустишь по старой дружбе или нет?
— Ты меня пожалей, по старой дружбе. Ведь на меня же потом всех собак повесят.
— А твои люди весь парк с утра осматривали?
— Нет. Это дело местных ментов.
— Значит, мы тут с ночи гуляем. Есть такая у нас в Питере традиция: мартовскими ночами по мокрым паркам гулять.
— Идите, только быстро, черт с вами. Вы его издали увидите, но Самарин вас к нему близко не подпустит.
— Спасибо Миша. — Заулыбался Куницын. И они вошли в парк.
— Мой знакомый с Приднестровья. — Сказал Куницын, когда они отошли подальше от ворот. — Окончательно закорешились в 93-м, когда была история с Белым домом номер 2. Я от него ходил парламентером к Руцкому. Тот, правда, в три часа еще сдаваться отказывался, но по «Альфе» не стрелять уговорил его именно я.
— Врет. — Лаконично прокомментировала этот пассаж Юля.
— И то, что с Михаилом Вячеславовичем знаком, тоже вру. — Обиделся Куницын. — Раз вру — пошли назад.
— Извини, — спохватилась Юля, — мы тебе за обиду еще одного «Лебедя» поставим.
— Хорошая, кстати, водочка. — Облизнулся Куницын. — Так вот, с той поры он пошел по фэсбэшной части. Но старых друзей не забывает.
— Кстати, — вмешалась Нина, — я уважаю Виктора Степановича. В такую слякоть гулять по парку!
— Заметь, — сказала Юля, — статуи освободили от фанеры. Видимо, специально к высокому визиту.
— А вот, кстати, и наша добыча. — Куницын указал на группу граждан, медленно передвигавшихся по параллельной аллее в направлении Каприза. — Остался только один Самарин. Ну, это не проблема, как любит говорить одна телевизионная тетя. С ним я тоже познакомился в Белом доме. Но уже в 91-м году. Он, бедняга, все сомневался, спрашивал меня: ту ли сторону я выбрал? Я ему отвечал: «Прав ты, или не прав, а на этой стороне веселее. Костры жгут, песенки поют. Все-таки, динамика»…
— К вопросу о динамике, — перебила Юля, — мы пришли.
Теперь окончательно стало ясно: чтобы встретиться с группой, неторопливо бредущей по аллее, надо было просто остаться на одном месте. Люди бы подошли к ним сами.
Разумеется, первым от этой группы отделился молодец в сером плаще и, прыгая по сугробам, помчался к трем неожиданным посетителям парка. Куницын, выдвинувшийся шагов на семь вперед, что-то сказал ему. Молодец остановился, недоверчиво посмотрел на него. Потом он сунул Куницыну под нос свою рацию, чтобы тот с кем-то поговорил. Нина издали видела: от группы, сопровождавшей премьера, отошел кто-то, видимо достал такую же аппаратуру и начал переговоры. Через две минуты Паша вернул рацию охраннику. На лице служивого можно было прочесть лишь недоумение.
— Будьте любезны, сказал он, сядьте, пожалуйста, на эту скамейку и, если это вас не затруднит, не вставайте, пока мимо будет проходить правительственная делегация.
Юля тотчас кивнула. Нина, не любившая врать, обнадеживать его не стала.
Через минуту явственно стали слышны голоса прогуливающихся. Впереди небольшой группы шли двое: премьер и Карташевский, остальные сохраняли дистанцию в несколько шагов. Среди них можно было заметить и людей с телекамерами, и фотографов. Они должны были запечатлеть знакомство московского гостя с культурным наследием.
Увидев граждан, мирно сидящих на скамейке, премьер-министр показал на них начальнику охраны, видимо, тому самому Самарину. Судя по жестам главы кабинета, он выражал ему благодарность: из парка не выгнали обычных посетителей. Скоро Нина смогла разобрать отдельные слова. Она тотчас поняла — разумеется, говорят о сохранении культурного богатства.
— ….там тоже приостановлены реставрационные работы, — донесся до Нины обрывок фразы Владимира Константиновича. Хозяйка «Транскросса» тотчас услышала и ответ Виктора Степановича.
— Конечно, центр делает для Петербурга все, что может. При Петре город строила вся Россия, поэтому вся Россия должна о нем заботиться и сейчас. Но вы не должны забывать о местных ресурсах. Нет денег в городской казне? Находите спонсоров. Быть такого не может, чтобы их не было. А мы их — поддержим.
Карташевский был уже совсем рядом. Нина и Юля отчаянно гримасничали, стараясь привлечь его внимание. Однако они привлекли лишь внимание Виктора Степановича, который улыбнулся, увидев Митю. Владимир Константинович же увлеченно продолжал отвечать премьеру.
И тут Митя, видимо в ответ на премьерскую улыбку, радостно крикнул: «Агу!». Карташевский тотчас обернулся на этот звук. Несколько секунд он внимательно смотрел на двух девиц, видно пытаясь вспомнить, кто они и когда видел их в последний раз. Потом он обернулся к премьеру.
— Виктор Степанович, извините, пожалуйста, чуть не забыл. Мы ведь говорим сейчас о спонсорах. Так вот, эта девушка (палец профессор был направлен на Юлю) владеет фирмой «Тарсан-кросс», нет, извините, «Трассан-кросс», если я не прав, она лучше скажет. Я знаю, это предприятие часто помогало нашим музеям: и Русскому, и Пушкинскому дому, и восстанавливаемой усадьбе Набокова. Если бы таких предприятий было побольше, вашему покорному слуге не пришлось бы жаловаться на беды петербургских музеев.