– Но выбрал-то он тебя! – прикрыв рот пухленькой ладошкой, тихонько хихикнула подружка.
Я промолчала – не могла же я рассказать Дженни, что выбор детектива пал на меня исключительно из-за цветочной магии.
Какая ирония! Я так тщательно скрывала ото всех свои способности, боясь, что мне будут делать предложения руки и сердца, чтобы заполучить мой дар, а в результате сама рассказала о нем детективу, который в результате сделал меня своей помощницей исключительно из-за моих магических способностей! Неужели же я представляю собой ценность только в этом плане? Печально, если это так. Печально и неприятно.
С другой стороны, я сама, можно сказать, напросилась в помощницы к мистеру Шардену, так что нечего теперь страдать. А сейчас казалось сомнительным, что я вообще смогу ему помочь, ведь мы не нашли нужной мне книги!
Посещение издательства тоже не принесло плодов. Главный редактор не смог дать никаких сведений об авторе разгромной статьи, клеймящей безнравственное поведение воспитанниц Эшвудского пансиона идеальных невест, якобы дающих согласие на съемку в стиле «обнаженная натура». Соответствующие снимки Мари и Луизы также опубликовали в «Кайденширском вестнике», наглядно проиллюстрировав степень развратности и морального разложения воспитанниц сего теперь сомнительной репутации заведения. Фотографии Виолетты почему-то не было. Быть может, потому, что случай с ней произошел уже довольно давно и либо успел подзабыться, либо не получил широкой огласки.
Статья и фотографии были присланы в обычном конверте, на котором не было ни почтовых марок, ни штемпеля почтового отделения, ни имени и обратного адреса отправителя, а стояла лишь пометка, отпечатанная на машинке: «Гл. редактору мистеру Капрейсу. Лично. Срочно». Конверт обнаружили в почтовом ящике издательства. Личность автора, таким образом, узнать не представлялось никакой возможности.
Мистер Шарден забрал и конверт, и его содержимое, чтобы проверить их на наличие отпечатков пальцев, но надежда, что там найдутся чьи-то отпечатки, помимо тех, что оставили сотрудники издательства, была ничтожна мала.
В перерыве между занятиями ко мне подошла Изабелла. Джейн ткнула меня в бок локтем, указывая на величественно плывущую, словно лебедь красавицу.
– Сейчас снова расспросы начнутся.
Я поморщилась – девушки еще в субботу вечером замучили меня бесконечными вопросами о нашей с мистером Шарденом поездке в частности и отношениях в общем. А в воскресенье мистера Шардена и след простыл – он уехал в столицу по каким-то делам, связанным с расследованием. Сегодня была уже среда, он до сих пор не вернулся, а интерес к нашей с ним субботней поездке еще не угас. Впрочем, Изабелла, как выяснилось, шла вовсе не за этим.
– И когда там вернется этот мистер Шарден? – недовольно сморщив нос, спросила красавица. – Флер, ты случаем не знаешь? Нас тут не то что перефотографировать – поубивать всех успеют, пока он там будет разъезжать!
– Понятия не имею, – беззаботно откликнулась я, не желая показывать, что расстроена этим внезапным отъездом. – Миссис Дюшон наверняка в курсе, так что можешь спросить у нее.
Изабелла только сердито фыркнула на мое предложение.
– Нет уж, спасибо! Пожалуй, воздержусь.
А жаль! К красавице и умнице Изабелле директриса благоволила и могла бы, пожалуй, и ответить на ее вопрос, вместо того, чтобы посоветовать не лезть не в свое дело, как непременно бы ответила остальным воспитанницам. А там, глядишь, Изабелла, гордая своей осведомленностью, поделилась бы добытыми сведениями со всеми. Эх…
На ужине я нехотя ковырялась вилкой в тарелке – аппетита не было совершенно. Весело щебечущая о каких-то пустяках Джейн, не находя отклика, в конце концов замолчала и молча уплетала запеканку с изюмом и курагой, не слишком изящно запивая ее молоком. В конце ужина я вяло пожелала всем доброй ночи и первой покинула столовую. Остальные, не желая расходиться, тянули время как могли – кто медленно подбирал последние крошки с тарелки под осуждающим взглядом миссис Шлекс, кто делал вид, что все никак не допьет молоко, прикладывая время от времени пустую чашку к губам, а кто уже стоял у дверей, но уходить не спешил, болтая с подругами. Обычное дело, ежевечерний ритуал. Все это было мне хорошо знакомо и зачастую я и сама пользовалась этими приемами, когда не желала уходить в пустоту и тишину своей комнаты. Но не сегодня.
Одним махом взлетев по лестнице, я оказалась в коридоре, по обе стороны которого тянулись двери в комнаты старших воспитанниц. Здесь было тихо и пусто – никто из девушек еще не вернулся из столовой.