– Именно так! – подхватил Максимилиан. – Ради мисс Парвинд он устроился работать садовником в пансион.
– Слишком уж романтично, – с недоверием отмахнулась я. – Так вообще бывает?
– Как видите, да, – усмехнулся детектив, сверкнув на меня синими глазами, в которых промелькнуло странное выражение. – К преступлениям в пансионе он не причастен. Единственное его преступление состоит в том, что он безнадежно влюбился в вашу подругу и ходит за ней, словно тень. Она, кстати, в курсе, кто скрывается под личиной садовника – молодой человек открылся ей, надеялся, что она передумает. Да и до сих пор надеется. Но мисс Парвинд – настоящий кремень.
– Да не кремень она! – рассердилась я. – Просто не нравится он ей и все тут! Сердце не лежит. Диана ему три раза отказала, уж, казалось бы, он должен был все понять, так нет! В его самонадеянной графской башке никак не укладывается тот факт, что он мог кому-то не приглянуться! И преследует ее теперь, маньяк недоделанный!
– Мисс Лирьен, что за выражения! Я поражен! – Максимилиан в притворном ужасе закатил глаза, а потом рассмеялся. – Но вы правы – он действительно никак не может принять и смириться с этим прискорбным для него фактом.
– Почему Диана не рассказала о нем миссис Дюшон? Уж она бы нашла на него управу! Да выгнала бы его к чертовой матери, в конце-то концов! Он же садовником сюда устроился, вот и сказала бы, что он не справляется со своей работой и дело с концом!
– Мисс Диана боялась, – мягко ответил детектив. – Кто знает, на что Филипп решился бы после этого. Но теперь он, конечно, покинет пансион.
– Эх, даже жаль, что так получилось, – задумчиво протянула я. – По мне, так он идеально подходил на роль нашего преступника – я считала его довольно странным и почему-то боялась его. А оказалось, что все его странности проистекают оттого, что он оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал. И интересовали его не все воспитанницы, а одна-единственная.
– Да, и барон Парлейский оказался не при чем – он просто искал себе жену. И мисс Бринь осталась не у дел – она просто украла у мисс Делашоме средства для ухода за волосами в надежде избавиться от перхоти и насолить своей обидчице.
– И зачарованный цветок нам не помог, – с горечью подхватила я. – Мы снова в тупике.
– Не помог?! Да что вы такое говорите, Флер! Ведь он привел нас к тому склепу, благодаря ему мы нашли фотографическое оборудование, пленки и снимки воспитанниц.
– Но к самому-то преступнику он нас не вывел, хотя должен был!
– Не придирайтесь, Флер, к бедному цветочку, – Максимилиан с улыбкой посмотрел на него. – Он и так сделал очень многое. Как и вы, мой драгоценный Цветок.
Я зарделась и потупила взгляд, не зная, куда деваться – в такое смущение и смятение привели меня слова Максимилиана, а также тон, которым они были сказаны. Ну да, мое имя – Флер – действительно переводится как цветок, но все же… назвать меня своим Цветком, да еще и драгоценным… Ах, да может это и ничего не значит, а я уши развесила!
– А Джейн очнулась, чувствует она себя хорошо, но рассказать ей нечего…
– Да, она ничего не видела, ничего не знает и ничего не помнит. Как и все остальные девушки, пострадавшие от действий преступника, – с неудовольствием подтвердил Максимилиан.
– И что же нам теперь делать?
– Есть у меня пара мыслишек, но их надо как следует обмозговать. А вам, Флер, надо как следует поужинать – вы же пропустили обед. Вот и колокол как раз. Увидимся завтра.
Окинув меня на прощание долгим взглядом, Максимилиан ушел. А я очень бодро – сказывался пропуск обеда – потопала в столовую.
И уже потом, много позже, я вертелась с боку на бок и никак не могла заснуть. Мне казалось, что мы с Максимилианом упускаем что-то важное, какую-то деталь, которая расставит все на свои места и укажет на личность преступника. Но какую?
Что у нас есть?
Некто с фотографическим аппаратом и большой охапкой цветов незаметно для всех проникает ночью в комнату воспитанницы (не через дверь и, скорее всего, не через окно), запирает дверь на замок, чтобы никто не мог войти, усыпляет ее так, что она потом не может ничего вспомнить (либо усыпляет заранее), раздевает, укладывает в красивую позу, раскладывает на постели цветы, одним цветком обязательно прикрывает местечко между ног, фотографирует ее и уходит. Физического насилия к жертве не применяет. Снимки же с обнаженной девушкой потом распространяются в Кайденшире.
Через некоторое время злоумышленник повторяет все это с другой воспитанницей.