– Не знаю, Мейсон.
– То есть как это не знаете? – взорвался адвокат. – Мы профессионалы. Надеюсь, вы имели возможность неоднократно убедиться, что я полностью выкладываюсь для своих клиентов, я представляю их до конца, отдавая борьбе все силы. Только мне необходимо знать правду. Очень часто клиенты лгут своему адвокату, пытаясь показать себя в лучшем свете. Но врачу и адвокату врать нельзя: себе дороже. Я надеюсь, что уж вам-то этого объяснять не надо, Трэгг.
– Прошлую ночь я находился на дежурстве. Пока время смерти Билла не определено… Если его убили вчера вечером – я мог это сделать перед началом работы.
– А если ночью?
– Был один ложный вызов. Людей у нас, как всегда, не хватает, я ездил один. Потом выпил кофе в ночном кафе. К тому же, у меня барахлил мотор, и я немного покопался в машине.
– Хм. То есть, вас кто-то определенно решил подставить.
– Наверное.
– Вы сами-то кого-нибудь подозреваете, Трэгг?
– У меня много врагов, Мейсон. За столько лет в полиции их набралось достаточно.
– Как вы считаете, у вас и у меня может быть один общий враг?
Трэгг в удивлении посмотрел на адвоката.
– Общий враг? – переспросил он. – Почему у вас возник такой вопрос.
– Потому что меня тоже стараются подставить, Трэгг. Уже второй раз.
– То есть?
– Дней десять назад пытались убить Деллу, а вину свалить на меня, – начал объяснять адвокат. – Причем тоже ножом – его украли из моей конторы и приделали самодельные накладки, чтобы не повредить мои отпечатки пальцев на ручке.
– Приходили к ней домой? – поинтересовался Трэгг.
– Да. Вначале тот мужчина позвонил в соседнюю квартиру, словно ошибся дверью. Представился как Перри Мейсон и извинился за вторжение. Он был одет так, как обычно одеваюсь я, говорил очень похожим на мой голосом… Потом он позвонился к Делле. К счастью, я находился у нее…
– И что произошло?
– Он бросился на Деллу с ножом, поцарапал ей плечо. Я пришел ей на помощь, но он выхватил револьвер и мне было бы не сдобровать, если бы Делла не стукнула его вовремя сковородкой по голове. Я отобрал у него револьвер, прошел в комнату, спрашивая у Деллы, нет ли у нее наручников или, на худой конец, веревки, чтобы связать его. В этот момент он очнулся и кинулся к двери. Остановить его было невозможно.
– В полицию вы, конечно, не заявляли, – усмехнулся Трэгг.
– Во-первых, это было бессмысленно. Во-вторых, я сам решил все выяснить…
– Как обычно, – вставил Трэгг.
– В-третьих, – продолжал Мейсон, словно не слышал реплики лейтенанта, – мне не хотелось создавать ненужную шумиху вокруг своего имени в газетах.
– Значит, вы предполагаете, что и вас, и меня хочет подставить одно и то же лицо?
– Скорее, группа лиц. В одиночку, наверное, действовать трудновато.
– А то обвинение, что сегодня предъявили вам? Скажу по секрету, Мейсон, к нам поступил поступил анонимный звонок о том, что деньги, выплаченные Сюзанной Бакстон шантажисту, находятся в вашем кабинете.
– Тех денег в моем кабинете нет.
– И не было?
– Я воздержусь от ответа на ваш вопрос, лейтенант.
Трэгг рассмеялся.
– Но конфискованные у вас Холкомбом пачки банкнот – не те деньги, что миссис Бакстон выплатила шантажисту? Вы абсолютно уверены в этом?
– Абсолютно уверен. Холкомб не проверил ни одного номера. Он просто обалдел от радости и горел желанием поскорее меня арестовать, увидев к_а_к_и_е_-_т_о_ деньги.
– Да, это в стиле сержанта, – улыбнулся Трэгг. – Он давно точит на вас зуб, Мейсон.
– И не он один, как выясняется.
– Но кто может желать подставить одновременно и вас, и меня? – недоумевал Трэгг. – Ведь мы с вами, вроде бы, обычно находимся по разные стороны баррикады.
Трэгг завернул на подъезд к дому, под колесами машины заскрипел гравий. Лейтенант притормозил у крыльца.
– Вот здесь я и живу, господин адвокат, – сказал он. – Не думал, что когда-нибудь приглашу тебя в гости, Мейсон. Тем более, при таких обстоятельствах.
Трэгг открыл ключом дверь и они вошли в узкий длинный коридор. Кухня оказалась самой последней.
Мейсон внимательно оглядел помещение, стараясь не упустить ни одной детали. Посередине стоял довольно большой стол. На табурете находился труп молодого человека с воткнутым в спину огромным ножом для разделки мяса. Рубашка сзади побагровела, несколько капель крови упало на пол. Кровь уже засохла. Тело было холодным и одеревеневшим: смерть наступила несколько часов назад. Голова упала на стол таким образом, что стакан, из которого перед смертью пил мужчина, опрокинулся и вино разлилось по столу. Напротив стоял еще один стакан и початая бутылка.