— На моём месте в камере. Так решил король. Он выпустил меня, чтоб я раскрыл это дело и смог оправдаться, но поставил условие, что никто не должен знать, что я на свободе. Кроме людей, которым я доверяю, в их число входите и вы.
— К тому ж я мёртв, а покойники довольно немногословны. Впрочем, ты можешь вздохнуть спокойно. Обвинение в убийстве тебе больше не грозит.
— Это верно, но я хочу всё же разобраться, кто за этим стоит. Как выглядел напавший на вас человек? Вы видели его раньше?
— Нет. Невысокий, коренастый, с длинными тёмно-каштановыми волосами, лет тридцати пяти. Одет как дворянин, который служит: тёмный суконный камзол, перевязь… Ничего особенного. Лицо слегка отдуловатое, смуглое, небольшие закрученные усы, крупный нос. Глаза карие, среднего размера.
— А особые приметы? Шрамы, родимые пятна? Он левша?
— Да, ты прав, он ударил меня левой рукой, и именно поэтому мне не удалось уйти от удара. Неудобный противник. И ещё, Марк! На его левой руке, на тыльной стороне ладони есть шрам в виде буквы «Y»!
— Вот как… Что ж, думаю, что это облегчит поиски.
— Что ещё тебя интересует?
— Скажите, ваше сиятельство, как вы полагаете, этот удар был направлен против вас, против меня или против нас обоих?
Маркиз задумался, и Марк невольно усмехнулся, увидев, как шевелятся его кустистые брови, а следом на него нахлынула волна нежности и странной детской радости.
— Не знаю, — не заметив этого, произнес маркиз. — Меня немного удивил твой вопрос, но чем больше я думаю о нём, тем более важным он мне представляется. Видишь ли, сейчас моё положение при дворе таково, что я не вижу никакой нужды кому-нибудь убивать меня. Я ничего не решаю и занимаюсь в основном тем, что укрепляю собственные позиции и продвигаю тебя. Ты имеешь влияние на короля, но, в отличие от того же Делвин-Элидира, не используешь его в собственных интересах или интересах какой-либо придворной группировки. Твоя служба, ты уж прости, не так важна в этом смысле. Даже если ты прищемил кому-то хвост, то последствия атаки на тебя могут быть куда более значимы, чем результат твоего устранения подобным образом. Король искренне любит тебя, его привязанность пока носит импульсивный, детский характер, и потому он готов защищать тебя всеми силами. Зачем же нарываться на такие проблемы? И третье твоё предположение: что это нападение имело целью устранить разом нас обоих. Кому и зачем это нужно? При дворе я опять же не вижу ни одного лица, ни группировки, заинтересованной в подобном демарше. Тогда остаётся что-то связанное с тем, что находится не здесь, а в иных землях, где наше влияние и положение более значимо.
— Вы имеете в виду юг королевства? — спросил Марк. — Да, мы вполне влиятельны среди так называемой серебряной аристократии, но вряд ли наше положение сильно отличается от других. Тот же де Сансер находится в таком же статусе. Там много крупных землевладельцев, владеющих к тому же серебряными рудниками, но большинство из них являются вассалами Сен-Марко, и все в той или иной мере расположены к королю, как к повелителю или союзнику. Юг, в отличие от севера, никогда не беспокоил нас с этой точки зрения. Даже если нас устранить, что измениться? Королевская власть не пошатнётся ни на минуту.
— Это верно, но если речь идёт не обо всём юге?
— Вы говорите о наших владениях? А что там? Конечно, эти земли тесно связаны и с вами, как с их владельцем, так и со мной, как с владельцем и наследником владельца. Скажите, что будет с Лианкуром, если не станет ни вас, ни меня?
— Когда твоя Мадлен произведёт на свет ребёнка, всё отойдёт ему. Если же случится несчастье и ты не оставишь потомства… Раньше я сказал бы, что Лианкур, как выморочное имущество, отошёл бы в казну королевства, но теперь, когда ты представил ко двору Теодора, объявив его бастардом Аделарда, король может решить, что он является законным наследником и передать титул и владения ему.
— А что с Лормом?
— Тут сложнее, потому что владеть им может только наследникде Лианкуров. Теодор его точно не получит. Твой сын мог бы претендовать на него, но он будет слишком мал, к тому же может родиться девочка, а эдикт короля Генриха не распространяется на дочерей. К тому же в этой предполагаемой ситуации ты был бы осуждён, как убийца, а, стало быть, с некоторой долей вероятности Лорм так же мог бы отойти в казну, или в лучшем случае остаться в ожидании наследника Лианкуров под опекой Теодора или лица, назначенного королём.