— Всё сделаю, ваша светлость, — кивнул Гаспар и направился к той самой дверце среди разросшихся кустов, а Марк развернулся и пошёл в трактир.
Это был мрачный сырой полуподвал, где под тяжёлыми сводчатыми потолками были расставлены грубо сколоченные столы и скамьи. Даже светлым днём здесь было темно, потому под потолком всегда горели свечи, укреплённые на колёса, которые подвешивались цепями к крюкам, вбитым в почерневшие от копоти балки. Здесь редко появлялись благородные господа, если только им хотелось совсем уж ярких впечатлений среди своей скучной пресыщенной жизни, зато часто пировали шайки воров и разбойников, сорвавших куш. Потому в этом неказистом на первый взгляд заведении можно было неплохо поесть и выпить.
Марк сел в стороне от других посетителей, которых в этот час было не так уж много. С его места был виден вход и почти весь зал, а неподалёку темнела арка второго выхода, через который можно было мгновенно скрыться в случае облавы. Он был сыт и потому заказал только кувшин вина, которое хозяин, ничуть не смущённый его маской, вскоре принёс вместе с чуть погнутым оловянным кубком.
Ждать пришлось недолго. Вскоре дверь отворилась, и на пороге появился Рене де Грамон в своём светло-бежевом бархатном камзоле и красивом бордовом плаще. На его голову был наброшен капюшон, а лицо он прикрывал надушенным платочком. Окинув всё вокруг острым взглядом, он заметил Марка и тот махнул ему.
— Что за место ты выбрал для встречи? — обиженно спросил для начала Рене, в то время как к ним двинулся трактирщик со вторым кубком в руках.
— Прости, все кабинеты у графини де Лафайет в этот час заняты, — проворчал Марк и, кивнув трактирщику, разлил вино. — Перестань ломаться, Рене, и делать вид, что сейчас помрёшь от брезгливости. Это место не лучше и не хуже других в этом городе. И мне в моём положении оно подходит куда больше, чем «Белый мак» или «Королевское копьё». Расскажи лучше, что вы узнали за это время?
— Что мы узнали? — нахмурился де Грамон. — Нам запрещено вести расследование твоего дела, Марк. Ты вообще должен находиться в Чёрной башне, и я хотел бы знать, как ты оказался здесь?
— Тебе это привиделось, друг мой, — усмехнулся Марк. — Я и сейчас там, а здесь блуждает мой смятенный дух. Так что?
— Конечно, твой дух… А может, мне всё это только снится. Я сказал тебе правду, нам запрещено заниматься этим делом, за нами следят. Но если б наш с тобой хозяин пребывал в бездействии, я бы, пожалуй, рискнул потыкать его палкой, чтоб убедиться в том, что он ещё жив. Мы решили заняться графом де Полиньяком. И Раймунду, и мне кажется странным, что это произошло в его доме, какой-то нанятый им слуга стал свидетелем убийства и поднял шум, а он смертельной хваткой тут же вцепился в тебя, хотя, если б не он, то все бы поверили твоим вполне логичным объяснениям и занялись этим подозрительным лакеем. К тому же он чуть не придушил тебя на допросе. Об этом Адемар рассказывает на всех углах, расписывая, как король распекал его за это. Сам знаешь, Рене не болтлив, но сейчас с явным злорадством настраивает двор против нового коннетабля. Тому и крыть нечем, а оправдываться глупо, да и гордость не позволяет. В общем, его поведение выглядит подозрительным, и Раймунд приказал мне заняться им.
— И что ты выяснил?
— Немного, — де Грамон, наконец, взял свой кубок и понюхал вино. — А что, неплохо. Я и раньше наблюдал за ним. После ареста де Краона партия войны слегка притихла, но в своих гостиных они по-прежнему лелеют мечты о славе и грабеже алкорцев. Де Полиньяк там в первых рядах и орёт громче всех, но дальше слов, по моим сведениям, дело не идёт. Среди этих вояк многие искренне преданы королю и надеются убедить его отказаться от мира лишь путём убеждения.
— Значит, заговора нет?
— Такого, чтоб он охватывал всех участников этого круга, — точно. Если только кто-то что-то замышляет среди своих единомышленников, но об этом мне ничего не известно. Впрочем, от нас там лишь два шпиона и они занимают довольно скромное место в их иерархии.
— Что конкретно скажешь о де Полиньяке?
— Военный аристократ с востока. У него небольшой замок недалеко от границы, потому его предки долгие века спали в обнимку с мечами, готовые первыми встретить врага. Он разводит коней, его люди — в основном воины. И он первый в череде славных графов де Полиньяков, кто не снискал славы. В начале кампании Армана он по глупости попал в плен. Лишь после подписания перемирия его обменяли на пленного алкорского графа. В походе Ричарда, на который он возлагал надежды, ему тоже пришлось плестись в обозе. Его отряд даже не взяли в горный поход. Он потерял часть имущества, которое было заложено ради участия в этой войне. После заключения мира остался в Сен-Марко и постоянно был при дворе, ища единомышленников, и вот добился успеха.