Он замолчал на полуслове, медленно повел головой сначала вправо, затем влево. Глазные яблоки под закрытыми веками двигались хаотично. Скрипка лишь мысленно присвистнул. Так быстро, буквально за несколько секунд, входить в транс у него не получалось и на самой мощной «волне».
Краснов вытянул левую руку с карандашами вбок, над столиком. Валуйский беспокойно зашевелился, и Лена почти беззвучно принялась его успокаивать и гладить.
Левая рука Краснова затряслась, сначала крупной дрожью, потом всё мельче и мельче, почти неразличимо. Валуйский на диване метался и дергался — кажется, ему снилось что-то совсем нехорошее. Тихо и плавно, каким-то невероятно изящным движением, Краснов опустил трясущуюся руку вниз, на бумагу.
Это был действительно «смертельный номер». Скрипка, открыв рот, смотрел, как мельчайшие движения пальцев с привязанными к ним карандашами превращают белую поверхность в испещренный пятнами фон. Краснов рисовал не последовательно, как делают художники — овал превращается в схематичное лицо, лицо постепенно обрастает подробностями — он, скорее, передавал стоящую перед его внутренним взглядом фотографию. Судорожные подергивания пяти карандашей сразу с какой-то нечеловеческой точностью воспроизводили картинку целиком.
Вот край газового баллона с полустершейся надписью «Пропан». Вот разлетевшиеся на ветру волосы, вот часть щеки, вот ограда крыши. Рука снова идет вверх, чуть сдвинувшись вправо, и снова — волосы, щека и нос, тонкие губы, заросший щетиной подбородок, шея, край толстовки с толстым шнуром, к концу которого привязан крупный «колокольчик»… Сергей скривился — всё-таки его «манекены»-расклейщики не были обострением паранойи.
Валуйский на диване вдруг перестал метаться и обмяк. Лена испуганно ойкнула и посмотрела на Краснова. Но всё, кажется, было в порядке, просто кончилось «рабочее время»: экстрасенс открыл глаза и устало откинулся на диван. С удивлением взглянул сначала на сточенные почти до деревяшек карандаши у себя на пальцах, потом — на рисунок.
На рисунок, к слову, получившееся походило мало. Скорее — на большую черно-белую фотографию или, что вернее, на картину в жанре гиперреализма. Во весь лист формата А3 на зрителя глядело очень неприятное и даже пугающее лицо. Лицо убийцы, швыряющего газовый баллон с крыши.
— Эпическое полотно «Воплощение смерти Сергея Скрипки», — криво усмехнулся Сергей. — Сожгите, пожалуйста, эту дрянь, как станет больше не нужна. Смотреть на него физически неприятно, согласитесь? Настолько омерзительная рожа, просто невероятно. Его бы такого первый же полицейский патруль задержал.
— Да, странное лицо, — отрешенно пробормотал Краснов. — Но Игорь увидел именно так.
— С ним всё в порядке? — требовательно спросила Лена. — С Игорем? После ваших фреддикрюгерских вторжений к нему в сон?
— Да, всё в порядке, — заверил ее экстрасенс. — Сейчас он спит без сновидений, и ближайшие полчаса-час его из пушки не добудишься. И не надо, пусть отдыхает.
— Да-а, — протянул Горячев, вместе с Алей разглядывая получившийся рисунок. — Наши художники, что делают фотороботы, от зависти бы удавились. Но Сергей, кстати, прав: такого типа задержит первый же встречный патруль, какой бы там жилет на него не был надет. Такой, я бы сказал, инфернальной угрозой и агрессией от него веет, это что-то.
— Верное слово, очень верное — «инфернальной», — сухо согласилась цыганка, кладя обе руки на фоторобот. — Я вообще сомневаюсь, что человек это. Ой, неохота лезть, совсем неохота, но теперь ведь моя очередь, да, Ярослав?
— Да, — кивнул Краснов. — Сможешь сказать, что с ним и где он?
— Сейчас, — поморщилась Сочина. — Ох, спаси и сохрани, Господи. Ну, попробуем…
Она закрыла глаза и на какое-то время ушла в себя, лишь руки хаотично двигались по бумаге. Скрипка подошел поближе, готовый, в случае чего, подхватить цыганку — при контакте медиума с особенно злым «визитером» с Той Стороны его запросто могло отбросить или ударить о стену и даже об потолок. Сергею отчего-то крепко запали в голову слова Али — «я вообще сомневаюсь, человек ли это». В этом определенно был резон.
Сочина открыла глаза, помотала головой, приходя в себя.
— Ничего, — удивленно произнесла она. — Пусто. Этого человека нет. Вернее, он был раньше, но словно кончился. Но не умер, а как-то по-другому… словно куда-то ушел и дверь за собой закрыл.