Гоффман повернулся к нему и смерил его взглядом с ног до головы.
— Сколько времени вам понадобится, чтобы протрезветь, Гриффин? Нам очень бы хотелось с вами поговорить.
Гриффин кивнул головой.
— М-минуточку. Сейчас буду трезвый.
Он отодвинул сержанта в сторону и, пошатываясь, исчез в дверях ванной комнаты. Гоффман взглянул на Мейсона.
— Пьяный в дым, — заметил Мейсон.
— Факт, — согласился Гоффман. — Но ему не привыкать, имеет большую практику. Он смог вести машину под гору по скользкой дороге, да вдобавок с проколотым колесом.
— Да, он очень хорошо водит машину, — признал Мейсон.
— Я смотрю, они с Евой Белтер живут как кошка с собакой, — заметил сержант Гоффман.
— Вы судите по тому, что он о ней сказал?
— Конечно. По чему же еще я могу судить?
— Но он пьян. Не будете же вы подозревать женщину только на основании его бессмысленной пьяной болтовни.
59
— Пьян–то он пьян, но машину привел без царапины. Может, он мыслит достаточно трезво, несмотря на то, что много выпил.
Мейсон пожал плечами.
— Возможно.
Из ванной комнаты доносился шум воды.
— Держу пари, что когда он протрезвеет, — добавил сержант, с недоверием глядя на Мейсона, — то и трезвый повторит то же самое.
— А я держу пари, — отрезал Мейсон, — что будет пьяный как бревно, даже если и будет казаться трезвым. С такими людьми очень легко ошибиться. Держатся вроде как трезвые, а в действительности не имеют никакого понятия о том, что делают и говорят.
Гоффман посмотрел на него, в его глазах блеснул огонек иронии.
— Что это, Мейсон? Уж не пытаетесь ли вы заранее дискредитировать его показания?
— Я ничего подобного не сказал.
Гоффман рассмеялся.
— Нет, конечно, не сказали. По крайней мере, напрямик.
— Ему неплохо бы сейчас выпить чашечку кофе, — подсказал Мейсон. — Пойду на кухню и сварю.
— На кухне должна быть прислуга, — поддержал Гоффман. — Прошу не обижаться, Мейсон, но я хотел бы поговорить с ним с глазу на глаз. Я вообще не очень понимаю, какова ваша роль в этом деле. Сдается, что вы одновременно и адвокат, и друг семьи.
— Я так легко не обижаюсь, — ответил Мейсон мягко. — Прекрасно понимаю вашу ситуацию, сержант. Но раз уж я здесь, то останусь.
Гоффман кивнул головой.
— Вы найдете прислугу в кухне. Ее зовут миссис Вейтч. Мы допросили ее и ее дочь. Идите и попросите ее приготовить кофе, потому что моим ребятам наверху он пригодится так же, как и этому пьянчуге.
— Хорошо, — согласился Мейсон и вышел.
Кухня оказалась огромная, светлая и хорошо оборудованная. Около стола сидели две женщины. Они сдвинули стулья с прямыми спинками и сидели рядом, тихо разговаривая. Когда Перри Мейсон вошел, они сразу замолчали и подняли на него глаза.
Старшая была женщина лет пятидесяти, с волосами, припорошенными сединой, и матовыми черными глазами, посаженными так глубоко, что тени от глазниц совершенно скрывали их выражение. У нее было длинное лицо, тонкие стиснутые губы и широкие скулы. Она была одета в черное.
Другая женщина была значительно моложе, самое большое двадцати двух — двадцати трех лет, с черными как смоль волосами и сверкающими черными глазами, блеск которых контрастировал с матовостью глубоко посаженных глаз старшей женщины. У нее были
60
полные румяные губы, тонкие черные брови, длинные ресницы. Лицо было чуть припудрено.
— Миссис Вейтч? — спросил Мейсон, обращаясь к старшей из женщин.
Она кивнула головой, не открывая стиснутых губ. Сидящая около нее девушка отозвалась низким гортанным голосом:
— Я Норма Вейтч, ее дочь. Что вы хотите? Мама совершенно выведена из равновесия.
— Да, понимаю, — сочувственно сказал Мейсон. — Я пришел узнать, не могли бы вы сварить немного кофе? Вернулся Карл Гриффин, и мне кажется, что чашка кофе ему бы не помешала. Кроме того, наверху есть несколько человек, ведущих расследование, которые тоже охотно бы выпили кофе.
Норма Вейтч сорвалась со стула.
— Да, конечно. Правда, мамочка?
Она посмотрела на старшую женщину, которая снова кивнула головой.
— Я этим займусь, — предложила Норма Вейтч.
— Нет, — отозвалась ее мать сухим тихим голосом. — Я сама этим займусь. Ты не знаешь, где что лежит.