Она скривилась и фыркнула в его сторону:
— Терпеть не могу, когда меня будят в это время. И не терплю мужчин, которые силой врываются в комнату.
Мейсон проигнорировал эту фразу.
— Вы знаете, что Фрэнк Локк не владелец «Пикантных ведомостей»? — спросил он.
— Кто такой Фрэнк Локк и что это за «Пикантные ведомости»?
Мейсон засмеялся.
— Фрэнк Локк — это тот тип, который вам выплачивает деньги со специального счета «Пикантных ведомостей». Вы получаете их каждые две недели.
— А, вы один из этих подонков.
— Да нет, я как–то обхожусь без них.
— И что с того?
— То, что Локк только статист. Владельцем газеты является некий Белтер. Локк делает только то, что Белтер ему велит.
Она потянулась и зевнула.
— Ну и какое мне до этого дело? У вас есть сигареты?
96
Мейсон дал ей сигарету. Она наклонилась к нему и подождала, пока он чиркнет зажигалкой. Потом подошла к постели, уселась на нее и обхватила колени руками.
— Ну, продолжайте, раз вам так хочется. Я все равно не могу спать до тех пор, пока вы отсюда не уберетесь.
— Вы вообще не сможете сегодня спать.
— Неужели?
— Да. Под вашей дверью лежит утренняя газета. Вы не хотели бы ее прочитать?
— Зачем это?
— В ней описано убийство Джорджа Белтера.
— Не люблю читать об убийствах перед завтраком.
— Об этом могли бы прочитать.
— Ну хорошо, принесите газету.
Он покачал головой в ответ.
— Нет. Вам придется это сделать самой. Если я выгляну за дверь, то могу вообще остаться в коридоре.
Она встала, затянувшись сигаретой, подошла к двери, высунула руку за газетой. Заголовки огромными буквами кричали об убийстве Белтера. Она вернулась в постель, уселась подогнув ноги и, продолжая курить, прочла всю статью.
— Ну и что? Я не вижу, чтобы это вносило что–то новое в мою молодую жизнь. Кого–то кокнули. Жаль мужика, но мне кажется, что он получил то, что заслуживал.
— Но все–таки получил.
— И почему это должно лишить меня сна?
— Если бы вы хоть немного поработали головой, то, может быть, поняли бы то, что надо, — терпеливо объяснял Мейсон. — Особа, которая будет распоряжаться наследством убитого, миссис Белтер, а судьба так распорядилась, что я являюсь ее представителем.
— Ну и что с того?
— Вы шантажировали Фрэнка Локка, который растрачивал для вас редакционные средства. Этот специальный счет «Пикантных ведомостей» был предназначен для покупки информации, а он снимал с него деньги для расплаты с вами.
— Меня это не касается, — заявила она, бросая газету на пол. — Я ничего об этом не знала.
Он рассмеялся.
— А как с шантажом?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Понимаешь, понимаешь, Эстер. Шантажируешь его той историей в Джорджии.
Это заявление произвело на нее впечатленлие. Она побледнела, в ее глазах в первый раз появилось беспокойство. Мейсон продолжал ковать железо, пока горячо.
4 Э. — С. Гарднер, вып. 3
97
— Это выглядит не слишком красиво. Может быть, тебе приходилось слышать о чем–нибудь вроде извлечения выгоды за сокрытие сведений о преступлении? В нашем штате это карается законом, знаешь об этом?
Она смерила его оценивающим взглядом.
— Вы не полицейский, только адвокат?
— Только адвокат.
— Ладно. И чего вы хотите?
— Наконец–то начинаешь говорить со смыслом.
— Ничего я не начинаю говорить. Я только слушаю.
— Ты провела вчера вечер с Фрэнком Локком?
— Кто это сказал?
— Я. Вы вместе ужинали, потом вернулись, и он остался у тебя до утра.
— Я свободная, белая, совершеннолетняя, а это мой дом. Мне кажется, я имею право принимать приятелей, если мне это нравится.
— Понятно. Теперь возникает только один вопрос: хватило ли у тебя ума, чтобы понять, что тебе выгодно, а что нет?
— О чем вы говорите?
— Что вы делали вчера вечером, когда вернулись в отель?
— Разговаривали о погоде, конечно.
— Отлично. Вы выпили пару рюмок, сидели, болтали до тех пор, пока глаза у тебя не начали слипаться и ты заснула.
— Кто это сказал?
— Я, а теперь и ты будешь так говорить. Тебя сморил сон, ничего больше ты не помнишь.
Она задумалась.
— Чего вы добиваетесь?
Мейсон говорил тоном учителя, старающегося вбить в голову глупого ученика трудный урок.
— Ты была измучена, слишком много выпила. Надела пижаму и заснула где–нибудь без двадцати двенадцать. Не помнишь, что было позже. Не знаешь, когда ушел Локк.