По приказанию старшего офицера, капитана 2–го ранга Мазурова, на корабле начался обыск. Матросы быстро разошлись по кубрикам и легли в койки. В таранном отделении старший офицер застал еще нескольких матросов и переписал их. Потом начался обыск в жилой палубе. Коптюх лежал на койке с матросом Козловым. Здесь Мазуров и обнаружил его. На вопрос, кто он такой, Коптюх ответил: кочегар № 122. Такого номера по расписанию не было, и это сразу его выдало. Старший офицер приказал арестовать Коптюха. У него нашли браунинг и патроны. Начальник отряда кораблей, капитан 1–го ранга Дабич и командир корабля Лозинский учинили ему допрос, но, ничего не добившись, решили утром отправить его на крейсере „Воевода“ в ревельскую охранку.
Обыск на корабле и арест Коптюха вызвали сильное возбуждение среди революционной части команды. По инициативе Лобадина, Пинкевича, Кузькина и Осадчего наскоро был разработан план выступления. Во главе восстания стал Лобадин. По его приказанию минный машинист Осадчий остановил динамо–машину. Когда на корабле погас свет, группа матросов сняла часового, захватила несколько винтовок и ящик с патронами. Офицеры, поняв, что началось восстание, тоже бросились к винтовкам и начали их сносить в кают–компанию. Им помогали кондукторы. Однако у многих винтовок не оказалось затворов.
…Мазуров пошел к матросам, надеясь успокоить их. — Кто меня любит, — заявил он, — иди ко мне. Брось бунтовщиков! — Мазуров надеялся, что матросы по–старому заявят: „Вы наши отцы, мы ваши дети“. Но изменились времена, прозрел матрос. На зов Мазурова раздались крики: „Кто вас любит? Изверги! Кровопийцы! Злодеи!“ Началась суматоха.
В это время основная группа восставших матросов по приказанию Лобадина собралась на верхней палубе, и восставшие перешли в наступление. Около двух часов ночи на корабле затрещали выстрелы. Во время перестрелки был убит предатель Тильман, стоявший на посту у ванной комнаты, где сидел арестованный Коптюх, тяжело ранен и вскоре умер вахтенный начальник мичман Зборовский, убиты: инженер–механик подполковник Максимов, врач Соколовский, лейтенант Македонский и ранены: старший офицер Мазуров и иеромонах Клавдий, командир корабля капитан 1–го ранга Лозинский и лейтенанты Вердеревский и Селитренников.
Дружное и смелое выступление матросов вызвало подъем среди революционно настроенных матросов и посеяло панику среди офицеров и их приспешников. Начальник отряда Дабич приказал офицерам развести пары на баркасе и вместе со своим флаг–капитаном Римским-Корсаковым 1–м, частью здоровых и раненых офицеров (Лозинским, Вердеревским, Селитренниковым и др.) перешел на баркас и на предельной скорости ушел в море. Не успели бежать пять офицеров, в том числе старший офицер Мазуров. Матросы разоружили и арестовали их. В погоню за бежавшими матросы снарядили паровой катер, посадив на него 10 человек вооруженной команды и поставив 37–мм пушку. В перестрелке на баркасе были убиты командир крейсера капитан 1–го ранга Лозинский и мичман Погожин и ранен лейтенант С. И. Унковский. Вскоре, однако, погоню пришлось прекратить. По одним данным, катер матросов сел на мель, по другим — старший на катере фельдфебель Старостин намеренно дал задний ход, объяснив, что сел на мель. Воспользовавшись заминкой, преследуемые скрылись.
В это время на корабле уже взвился красный флаг, и люди собрались на митинг. Лобадин представил Коптюха как представителя Ревельского комитета РСДРП. По предложению Коптюха и Лобадина восставшие решили рано утром 20 июля поднять на восстание команды минных крейсеров „Абрек“ и „Воевода“ и миноносцев и вместе с ними двинуться в Ревель. В Ревеле, говорил Коптюх, прибытие кораблей явится сигналом к выступлению рабочих. На помощь рабочим матросы высадят десант, а с помощью рабочих получат провизию, и вместе будут продолжать борьбу. В случае если корабли не примкнут к восстанию, было решено также идти в Ревель. Решение о походе в Ревель было правильным. Ревельский комитет РСДРП не только послал к „азовцам“ Коптюха, но, чтобы объединить силы для общего удара, сделал все возможное, чтобы по прибытии восставших кораблей в Ревель оказать им поддержку пролетариата и всех других революционных элементов, боровшихся за свержение самодержавия. Накануне восстания на крейсере „Память Азова“ в Ревеле происходили бурные митинги рабочих. 17 июля рабочие угрожали полиции приходом в Ревель матросов. Власти готовились ко всяким неожиданностям. Полиция и войска были приведены в боевую готовность.