Ошибки революционеров использовали кондукторы, оставшиеся на корабле офицеры и другие контрреволюционные элементы. Кондукторы связались с офицерами и по их совету исподволь повели разлагающую агитацию среди колеблющейся переменной части команды. Вскоре результаты контрреволюционной агитации сказались: среди части матросов началось глухое брожение. Член комитета Баженов сообщил об этом Лобадину, Коптюху и другим членам комитета, находившимся в боевой рубке. Тогда комитет собрал на баке не занятых по расписанию матросов. Собрание уже подходило к концу (был час дня), как вдруг на горизонте был замечен учебный корабль „Рига“.
„Память Азова“ лег на курс „Риги“. Азовцы не знали, что командир Ревельского порта, не веря в благонадежность команды „Риги“, приказал командиру корабля предельным ходом идти в Либаву, избегая встречи с восставшим крейсером. Погоня за „Ригой“ продолжалась с часу дня до половины четвертого и оказалась безрезультатной.
„Рига“, имея более быстрый ход, оставила восставший крейсер далеко позади себя. Это был тяжелый удар. Столько надежд возлагали на крейсере на этот корабль, и вдруг план рушился! Контрреволюционным же элементам уход „Риги“ был на руку, и они усилили свою агитацию.
В 5 часов вечера 20 июля крейсер „Память Азова“ стал на якорь в Ревельском порту. К этому времени контрреволюционеры успели испортить орудия и привлечь на свою сторону часть команды. С подходом к Ревелю, как никогда, требовалась активная организационная деятельность комитета и всех восставших, члены же комитета без конца совещались. Это была еще одна крупная ошибка восставших.
В 6 часов вечера кондукторы–заговорщики Давыдов и Огурцов подняли мятеж. Гаврилов доложил Лобадину, что многие матросы из переменной части команды вооружаются винтовками. Лобадин приказал дудкой вызвать кондукторов наверх. Дудку дали, но она стала сигналом к мятежу. На корабле началась перестрелка.
Газета „Казарма“ так описывала это побоище и конец восстания: „Перед Ревелем на корабле произошла схватка, тут были матросы против матросов… Оставшиеся „верными“ матросы, т.е. желающие еще надолго оставаться рабами, вызвали из Ревеля пехоту, которая прибыла на судне „Беркут“; с ее помощью арестовали участников восстания“. Революционеры оказывали стойкое сопротивление. Однако теперь было уже поздно. Силы были далеко не равны. В перестрелке было убито 6 офицеров (частью из прибывших), кондуктор и 20 матросов. Ранено 6 офицеров и 48 матросов. Лобадин не перенес поражения и застрелился. Расправу с революционерами, начатую предателями, довершили пехота и жандармы. Раненых и здоровых жандармы и солдаты избивали прикладами и топтали ногами. Уже мертвого Лобадина искололи штыками. Арестовано было 223 человека, в том числе и Коптюх.
Изувеченных побоями, с залитыми кровью лицами и в изорванной одежде матросов отправили в тюрьмы Ревеля: часть — в Вышгородский замок, а особо опасных — в казематы тюрьмы „Маргарита“, из которой редко кто выходил живым. В знак солидарности и в целях облегчения участи арестованных матросов рабочие Ревеля объявили политическую забастовку. На учебном корабле „Рига“ также имела место попытка восстания. Когда крейсер „Память Азова“ погнался за „Ригой“, матросы поняли, что азовцы восстали. Революционные матросы „Риги“ решили присоединиться к крейсеру, но выполнить это было чрезвычайно трудно, так как офицеры и кондукторы зорко следили за каждым шагом матросов. Однако около 8 часов вечера, когда корабль находился у плавучего маяка Неймангруд, 60 матросов, захватив винтовки и патроны, выскочили на верхнюю палубу. Здесь их окружили вооруженные офицеры, кондукторы, унтер–офицеры и гардемарины. Не имея плана борьбы, матросы сдались».
Итак, перед нами классическая канонизированная в советское время версия восстания на «Памяти Азова». Оценки восстания на «Памяти Азова» не слишком разнятся и у других историков. Но все ли обстояло на самом деле именно так, как рассказал нам С. Найда? Есть ли какие–либо иные свидетельства? Оказывается, такие свидетельства есть!