— Трудно сейчас решить, какая связь между ними, — сказал мой приятель, оперативный уполномоченный угрозыска Миша Петелин. — Может быть, Викторов, так нагло проникающий в больницы, украл в одной из них бланки рецептов, заполнил их и передал своему сообщнику, а может быть, и просто продал первому подвернувшемуся покупателю. В этом случае они и не обязательно должны быть сообщниками.
— Искать, конечно, надо обоих, — сказал старший группы капитан Кузнецов. — Но я считаю, что сосредоточить наши усилия надо главным образом на Викторове. И хотя, конечно, эта фигура покрупнее той, что выдает себя за Рязанцева, и поймать Викторова будет сложнее, но не забывайте, что о нем нам больше известно — и его запоминающаяся внешность, и хромота, и суковатая палка, и методы «работы».
— Рано или поздно он опять придет в какую-нибудь больницу, — сказал я.
— И наша первая задача оповестить о нем все больницы города, а может быть, даже организовать там дежурства наших сотрудников… — поддержал мою мысль Миша Петелин.
Когда мы все высказались, слово взял Кунгурцев:
— В том, что между так называемым Рязанцевым и так называемым Викторовым есть какая-то связь, сомнений быть не может. Но эта связь лежит на поверхности, а вглубь вы почему-то не заглядываете. Затеянная вами дискуссия о том, кто более опасный и опытный преступник — Викторов или так называемый Рязанцев, на первый взгляд никакого значения не имеет. Но это только на первый взгляд. И вот почему. Безусловно, это большая наглость — представиться ученым консультантом, сделать записи в историях болезни, осмелиться разговаривать с лечащим врачом на профессиональные темы. Но разве менее нагл другой преступник, присвоивший себе чужой паспорт, переклеивший в нем фотографию и предъявивший его потом в милицию. Он рисковал немедленным разоблачением. Ведь, не мог же Рязанцев знать, что ему попадется разиня дежурный. Но он все-таки выдал себя за другого, потому что хотел любой ценой выиграть время, потому что не один раз попадал в подобные ситуации и привык не теряться ни при каких обстоятельствах. Но этого еще мало. Уйдя из милиции, он понимает, что рано или поздно до него докопаются. Скорее рано, чем поздно. Возможно, кстати, что под этой фамилией он совершил что-то, о чем мы еще не знаем. В том, что милиция не бездействует, его убеждают две полученные им повестки. Тогда он решается на отчаянный шаг, наглость которого вообще не идет ни с чем в сравнение, — звонит районному прокурору и выдает себя за прокурора города.
— Простите, Петр Иванович, — рискнул я перебить его, — но зачем же ему было звонить Тихонову и просить за Рязанцева, то есть за другого человека?
— Да потому, что таким образом, ничем, в сущности, не рискуя, он выиграл два дня. Если бы не звонок, его стали бы разыскивать на два дня раньше. Для такого преступника это не так уж мало, как может показаться. Итак, для обоих преступников характерны наглость и решительность, добавьте к этому рецепты, выписанные одной рукой, и…
— Ну, а мотивы, мотивы уж у них безусловно разные, — перебил его капитан Кузнецов.
— Поговорим о мотивах, — охотно согласился Петр Иванович. — Омнопон, который Рязанцев пытался получить в аптеке по подложному рецепту, — сильнейший наркотик. Но и Викторов в одной из больниц почувствовал себя вдруг плохо и попросил срочно сделать ему укол омнопона, якобы от болей в области почек. Кроме того, если вы помните, старшая сестра больницы имени Пирогова заметила, что у него сильно дрожат руки. Значит, в один день в одном городе, даже в одном районе, орудуют два наркомана. Не слишком ли много, товарищи оперативные работники? Слава богу, мы живем не в США и не в Турции, и я бы на вашем месте обратил внимание на такую удивительную эпидемию наркомании.
Мы молчали, хотя уже начинали догадываться, что имел в виду Кунгурцев.
— Итак, — продолжал Петр Иванович, — Рязанцев, высокий, широкоплечий мужчина, лет тридцати — тридцати пяти, украв чужой паспорт, делает попытку добыть наркотики в аптеке, но терпит неудачу. А спустя некоторое время другой мужчина, тоже высокий, широкоплечий, лет тридцати — тридцати пяти, появляется в больнице.
— Но хромой, — сказал я.
— Подумаешь, как трудно напялить на себя ортопедический ботинок и полчаса поволочить ногу, — возразил Кунгурцев. — Кстати, старшая сестра сказала, что больная нога не слишком мешала Викторову передвигаться. А уж она-то в таких вещах разбирается. Это дешевый трюк, и давно известный. С самого начала мне показалось подозрительным, что такой махровый жулик имеет столь запоминающуюся внешность, такое количество, прямо скажем, выдающихся примет. Да его бы давным-давно уже заметили и арестовали, если бы он на самом деле был хромым. Хромота его и палка с набалдашником как будто специально подсовывались всем, с кем он имел дело, чтобы запутать след, исказить показания свидетелей.