– Для Рирдона и Ди Паче они будут доказывать самооборону. А для Апосто – умственную неполноценность.
– И вы сумеете опровергнуть их доводы?
– Что касается самообороны, то мы все еще не отыскали ножа, который якобы вытащил Моррез. А его слепота, несомненно, исключает нелепые теории, будто он напал первым. Ну, а Апосто следует направить на психиатрическую экспертизу. Вы займетесь этим, Эфраим?
– С удовольствием. Ну, а что вы еще предполагаете сделать?
– Завтра я иду в испанский Гарлем. Хочу точно установить, что именно кроется за этой историей с ножом. Если защита пустит ее в ход, я хочу быть к этому готов. А что вы хотели сообщить мне, Эфраим?
– Во-первых, это дело поручено судье Сэмэлсону.
– Что?
– Я знал, что вы удивитесь. Защита подняла страшный шум. Утверждала, что он ваш друг, что он был вашим преподавателем в Нью-Йоркском университете и, следовательно, склонен действовать в вашу пользу.
– Это чепуха.
– Конечно. Но они все-таки просили о передаче дела в другой судебный округ.
– Эйбу это должно было прийтись по вкусу!
– Эйб Сэмэлсон самый порядочный из наших судей. Он коротко и ясно отклонил это ходатайство, послав защиту ко всем чертям. Дело по-прежнему назначено к слушанию в следующем месяце, и вести его будет Сэмэлсон. Вы довольны?
– Да. Мне нравится Эйб. Он хороший человек.
– Вы его давно не видели?
Хэнк вдруг рассмеялся:
– Если не ошибаюсь, он обедает у нас в эту субботу.
– Чудесно! – воскликнул Холмс. – Однако вам лучше не говорить с ним о деле.
– Спасибо за совет. Но я и не собирался этого делать.
На столе Хэнка зазвонил телефон. Он снял трубку:
– Да?
– Хэнк! Говорит Дэйв. Тут к вам двое. У одного в руках картонка с завтраком.
– Кто второй?
– Какой-то Бартон. Говорит, что он репортер. Знаете такого?
– Майк Бартон?
– Да.
– Слышал. Что ему нужно?
– Он хочет с вами поговорить.
– Скажите ему, что мы собираемся завтракать. Если он не против того, чтобы я разговаривал с ним с набитым ртом, то может к нам присоединиться. И пришлите завтрак наверх, Дэйв. Я умираю с голоду.
Завтрак и Майк Бартон прибыли в кабинет одновременно. Бартон оказался высоким здоровяком с плечами и грудью грузчика. Еще на пороге он протянул руку.
– Мистер Белл? – спросил он.
– Здравствуйте, – сказал Хэнк, пожимая протянутую руку. – Что вас интересует, мистер Бартон?
– Хороший вопрос! – улыбнулся Бартон. – Что в наши дни интересует всех?
Хэнк развернул свой бутерброд и стал жевать его:
– Я не берусь отвечать за всех. Только за себя.
– Ну а вас что интересует?
– Дело Морреза.
– И меня тоже, мистер Белл.
– Поэтому вы пришли сюда?
– Именно. Вы читали в последнее время нашу газету?
– Мне очень жаль, – сказал Хэнк, – но я вообще не читаю иллюстрированных листков.
– Чиновничье чванство?
– Вовсе нет. Просто не привык.
– Наш листок, между прочим, считается очень хорошим, – заметил Бартон.
– Что же вы печатали на этой неделе? – сухо спросил Холмс. – Разоблачительные очерки о домах свиданий на Парк-авеню?
Бартон усмехнулся, но не очень весело.
– Мы удовлетворяем запросы общества, – сказал он. – И заодно оказываем обществу важную услугу.
– Конечно! Сообщаете среднему гражданину, где именно он может тайком поразвлечься! Доставляете лишние хлопоты детективам – специалистам по обнаружению притонов и всяких злачных мест.
– Мы напечатали, между прочим, ряд статей и об этих детективах, – заметил Бартон.
– От вашей газеты плохо пахнет, – резко сказал Холмс. – Это дешевая, бульварная, желтая газетенка, которая рядится в либеральные одежды, чтобы продать несколько лишних экземпляров и заполучить побольше рекламных объявлений. Что вам здесь нужно?
– Я пришел поговорить с мистером Беллом, – сказал Бартон, нахмурясь.
– Я начальник этого отдела, – ответил Холмс, принимая скрытый вызов. – И имею право выслушать все, что вы собираетесь сказать мистеру Беллу.
– Ладно, – сказал Бартон. – Ну, так каковы же перспективы?
– Перспективы чего?
– Этого дела. Попадут они на стул?
– Я буду настаивать на умышленном убийстве. Таково предъявленное им обвинение.
– Ну, а история, которую они придумали, – что у Морреза был нож и что он напал на них первым?
– Я еще подробно не занимался ею.
– Когда же вы собираетесь этим заняться?
– Боюсь, что это касается только меня, мистер Бартон.
– Вот как? А я думал, что вы слуга народа.
– Вы совершенно правы. Я, действительно, слуга народа.
– В таком случае, это касается и всего общества!
– Если бы каждый член общества был юристом, я согласился бы с вами, мистер Бартон. К сожалению, все общество не получило юридического образования, а я получил. Так что буду готовить и вести это дело так, как нахожу нужным.
– Не считаясь с тем, чего хочет общество?
– Что вы, собственно, имеете в виду?
– Общество хочет, чтобы эти трое ребят умерли на электрическом стуле. И я и вы прекрасно об этом знаем.
– Ну и?..
– Ну и как же вы намерены поступить?
– Чего бы вы от меня хотели, мистер Бартон? Чтобы я завтра же сам отвез их в Синг-Синг и сам включил рубильник? Они имеют право на справедливый суд.
– Этого никто не отрицает. Но в этом деле может быть только одно справедливое решение, и оно очевидно для всех. Они хладнокровно зарезали беззащитного мальчика. Общество требует возмездия.
– Вы говорите от имени общества или же от своего собственного?
– Я говорю от имени общества и от своего.
– Из вас получился бы прекрасный организатор суда Линча, мистер Бартон, – сказал Хэнк. – Но мне по-прежнему неясно, зачем вы пришли сюда.
– Узнать, как вы относитесь к этому делу.
– Это не первое дело об убийстве, которое мне приходится вести. И отношусь я к нему, как к любому из предыдущих: собираюсь выполнить свои обязанности как можно лучше.
– А в эти обязанности входит отправить этих ребят на электрический стул?
– Эти обязанности означают, что я буду обвинять их в предумышленном убийстве. Но не я выношу приговоры. Если присяжные признают их виновными, судья Сэмэлсон решит, каким должен быть приговор.
– Вы прекрасно знаете, что он может быть только одним: смертная казнь.
– Согласен.
– Следовательно, если вам удастся доказать, что эти ребята виновны в умышленном убийстве, тем самым вы пошлете их на электрический стул?
– Присяжные могут указать на смягчающие обстоятельства, и тогда их приговорят к пожизненному тюремному заключению. Такие случаи бывали.
– Другими словами, вы будете требовать пожизненного заключения?
– Таких вопросов не задают! – вмешался Холмс. – Не отвечайте, Хэнк!
– Позвольте, я объясню свою позицию, мистер Бартон, – сказал Хэнк. – Я буду добиваться обвинительного приговора в этом деле. Я изложу факты присяжным и суду так, как эти факты понимаю. Присяжные должны будут решить, действительно ли эти факты означают предумышленное убийство. Если они признают подсудимых виновными, то судья Сэмэлсон определит меру наказания. Мои же обязанности заключаются не в том, чтобы добиваться отмщения или возмездия. Я только обязан доказать, что против жителей этого округа было совершено преступление и что оно действительно совершено теми, кого я обвиняю.
– Другими словами, вам все равно, умрут они или нет?
– Я буду обвинять их в совершении...
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Я даю ему отвод.
– В чем дело, Белл? Вы боитесь смертной казни?
– С тех пор как я стал прокурором, я отправил на электрический стул семь человек.
– Ну а мальчишек вам приходилось отправлять на электрический стул?
– Мне еще ни разу не приходилось заниматься делом об убийстве, совершенном подростками, это правда.
– Понимаю. – Бартон помолчал. – Вам знакома женщина по имени Мери О'Брайен, мистер Белл?