Только когда перед нами появились две замусоленные кружки, Кингстон показал мне домик, который мы собирались осмотреть. В маленькое окошко он был едва виден. Примерно в полумиле от нас я различил среди деревьев только новенькую крышу отвратительного красного цвета.
— Давайте-ка поспешим, — предложил я, потому что не очень верил в то, что найду там бедного Лагга, а времени у меня было в обрез.
Кингстон понял меня.
— И то верно, — согласился он, — тянуть нечего.
Он опорожнил свою кружку, я свою тоже. Отходя от стойки, я споткнулся и нечаянно задел локтем кружку деда. Пиво разлилось по полу, и пришлось задержаться еще на несколько минут, чтобы извиниться и заказать деду новую порцию.
Подойдя к машине, я остановился и посмотрел на руль.
— Послушайте, Кингстон, вы действительно считаете, что нам стоит туда поехать?
— Конечно. — Видно было, что он не даст себя отговорить. — Должно же что-то быть, как вы думаете, если чужой здесь человек шатается по нежилому дому?
Я сел в машину, и мы поехали. Примерно через четверть мили машина резко дернулась. Я остановился.
— Слушайте, — сказал я не очень внятно, — может, вы поведете машину?
Кингстон поглядел на меня, и на его круглом, удивительно моложавом лице появилось любопытство.
— Что, друг? Устали?
— Да, — ответил я. — Чертовски крепкое пиво. Езжайте как можно быстрее.
Он вылез из машины, а я с трудом перебрался на освободившееся сидение. Через мгновение мы уже снова неслись по дороге. Я наклонился вперед, голова падала на грудь, глаза слипались.
— Ничего не понимаю, — пробормотал я невнятно. — Мы должны найти Лагга. Только я устал… ужасно устал.
Я почувствовал, что машина остановилась, и сквозь полуопущенные веки увидел небольшую виллу Она понемногу разваливалась, на белой штукатурке были следы потеков от дождей. Возле дома был гараж с кое-как сделанной подъездной дорожкой.
Последнее, что я видел, это как Кингстон открывает ворота гаража, а потом уже лежал на полу машины с закрытыми глазами, ровно и медленно дыша.
Кингстон снова сел за руль, и мы медленно въехали в небольшой гараж. Я услышал, как он остановил машину. Потом засмеялся. Это был звук, непохожий на все то, что мне приходилось от него слышать.
— Ну, вот вы и здесь, хитроумный мой мистер Кемпион, — проговорил он. — Хорошенько выспитесь.
Вероятно, он надел перчатки, потому что было слышно, как он вытирает руль. Потом приподнял меня и прижал мои руки к его гладкой поверхности. При этом он все время говорил.
— Угарный газ дает легкую смерть, поэтому его так и любят самоубийцы. Что ж тут удивительного? Просто оставлю вас в машине, включу двигатель, выйду и запру ворота гаража — и вот вам еще одна необъяснимая выходка неуравновешенного мистера Кемпиона! Самоубийство известного лондонского детектива!
Приготовления заняли у него несколько минут. Покончив с ними, он наклонился ко мне.
— Я оказался хитрее, — в его голосе прозвучало что-то, от чего у меня кровь застыла в жилах. — Намного хитрее!
— А, может, и нет, — добавил я внезапно и бросился на него.
Зря, что ли, я перевернул пиво этого усатого старикана в «Псе и петухе». Показать человеку что-то занимательное за окном, а тем временем подсыпать ему в кружку хлоралгидрат — такими штуками никого не удивишь!
Я схватил его сзади за шею и несколько мгновений мы раскачивались, не сходя с места. Я все-таки недооценил силу этого типа. На вид размазня, но, когда дошло до рукопашной, мускулы оказались у него что надо. Кроме того, он был словно невменяемый и дрался, как дьявол. Теперь уж у меня не было ни малейших сомнений, чья рука нанесла эту страшную рану Хейхоу.
Я выбрался из машины, но между мною и воротами гаража был он. На светлом фоне выделялся силуэт его массивных сгорбленных плечей. Он бросился на меня, и мы оба упали на пол. Я заглянул в его глаза и, если мне приходилось когда-нибудь видеть жажду крови на чьем-то лице, так в этот раз. Мне удалось выскользнуть, и я уже был у самых ворот, когда что-то стиснуло мне шею, словно клещами. Какая-то сила подняла меня вверх, и через минуту я ударился головой о цементный пол.
Это было похоже на спуск в скоростном лифте. Я падал и падал, а в конце была темнота.
Я пришел в себя, с болью ловя воздух: руки мои двигались вверх и вниз медленным ритмичным движением, совершенно не зависевшим от моей воли. Тут я начал икать и хватать ртом воздух.
— Внимание, осторожно. Вот так! Не волнуйся только. Спокойно.
Голос доносился ко мне, словно во сне. Сквозь туман я видел смешного мальчишку с измазанным чернилами лицом, сидящего рядом со мной, лежащим на больничной койке. Потом мальчишка исчез, но лицо передо мной осталось тем же, хоть чернил на нем больше не было. Уиппет! Он стоял на коленях рядом со мной и делал мне искусственное дыхание.
Все сразу вернулось ко мне.
— Лагг! — простонал я. — Ради Бога, мы должны найти Лагга!
— Знаю, — голос Уиппета звучал почти интеллигентно. — Этот Кингстон — настоящее чудовище. Я решил сначала заняться тобой, а он пусть пока бежит — на обоих сразу меня бы просто не хватило.
Я сел. В голове шумело, в ней была одна-единственная связная мысль.
— Идем, — произнес я. — Мы должны найти его прежде, чем будет уже слишком поздно.
Он кивнул, и меня внезапно охватило чувство благодарности за понимание, которое я увидел на его лице.
— Минуту назад тут проезжал один велосипедист, — сказал Уиппет. — Я объяснил ему, в чем дело, и послал в деревню. Он направит всех к санаторию. Я решил, что так будет лучше всего. У меня там на лугу за сараем машина. Если хочешь, поедем и мы в Тетеринг.
Дорогу в Тетеринг я не помню. Мне казалось, что голова разваливается, во рту был какой-то противный привкус, и я никак не мог отделаться от жуткого видения: Лагг, как пугало, торчал на столбе высотой с колонну Нельсона на Трафальгарской площади.
Помню, однако, как мы подъехали к похожему на казарму дому Кингстона. Мы остановились перед главным входом и вдвоем навалились на запертую дверь.
Помню чудесное ощущение, когда под нашим напором она наконец распахнулась.
На втором этаже что-то происходило. Я был вне себя от злости. Мы бегом бросились наверх и, проскочив через несколько открытых дверей, сосредоточились на последних — закрытых. Заперты они не были, но кто-то их держал с другой стороны. Когда мы поднажали, слышно было, как кряхтит и сопит этот кто-то.
Потом вдруг дверь распахнулась. Я с разбегу чуть было не влетел и не получил добавку, но Уиппет не терял самообладания: он оттянул меня назад, и мы на мгновение замерли.
В открытую дверь видна была кровать, а на ней знакомая огромная фигура. Лицо не было прикрыто и, насколько я мог судить, цвет у него был естественный. Глядя на него, я заметил, однако, нечто такое, от чего кровь бросилась мне в голову и по коже пробежали мурашки. Я понял кое-что, до сих пор не приходившее мне в голову.
Черные с проседью космы вокруг лысины Лагга были такими рыжими, какими делает волосы только хна. Меня осенило! Тело одного толстого мужчины вполне может сойти за тело другого толстого мужчины, достаточно лишь, чтобы исчезли черты лица. Того, что естественно сделало бы время, можно добиться и другими способами. У Кингстона был бы труп для этой забавной штуки — эксгумации.
Я упал на четвереньки, уклоняясь от удара, которым хотел меня угостить спрятавшийся за дверью Кингстон, и схватил его за щиколотки. Усевшись ему на грудь, я старался не выпустить руки, когда услышал, как у дома останавливаются машины, а на лестнице раздается голос Лео.
Глава 17
ЗАПОЗДАЛЫЙ ВЫВОД
Понадобилось трое полицейских, чтобы впихнуть Кингстона в машину, а когда его привели к следователю, дошло до сцены, не имевшей прецедента в здешних местах. На суде адвокат пытался доказать невменяемость подсудимого, но судьи не согласились с ним и, думаю, справедливо. Все это, однако, было уже потом.