Далее Гэймидж сказал, что в этот вечер он впервые увидел на берегу мистера Бленкирона и мистера Фоллоуса. Ребята были уже солидно под хмельком. Нет, он не стал подходить к ним: в конце концов, они еще сущие дети, и мистер Гэймидж предоставил им возможность самостоятельно предаваться разврату.
Это заинтересовало Хоара, и он потребовал подробностей. Ему показалось, что казначей не прочь посплетничать.
— У меня сложилось впечатление, что их — э-э-э — поведение в — э-э-э — конфиденциальных делах не соответствует традициям нашей службы, — осторожно сформулировал Гэймидж.
— Попрошу вас выразиться более конкретно, сэр, — прошептал Хоар.
— Я имею в виду грех Онана, сэр. И — хуже того — другую мерзость, ту, которая упомянута в военно-дисциплинарных артикулах.
Хоар заподозрил мистера Гэймиджа в том, что он был больше огорчен не любительской деятельностью юных джентльменов, а своим неучастием в их шалостях. Он уже было решил отпустить казначея, как в голову ему пришел еще один вопрос, который мог быть небесполезным.
— Что за человек был мистер Трегаллен? — спросил он.
Мистер Геймидж поколебался.
— Хороший моряк — лучше не придумаешь. В вопросах навигации он был не хуже капитана. Фактически именно он обучал наших юных джентльменов, и я слышал от них самих, что он был суровым учителем. Осторожный моряк к тому же — он был готов убирать паруса раньше, чем другие офицеры сочтут нужным. Так я слышал. Самоучка, я уверен, так как знаю, что в семидесятых он был рядовым матросом.
— А его личные качества?
Казначей снова замялся.
— Он любил делать ставки, нетерпеливый в получении денег и медлительный в отдаче. Я не имел дела с ним. Одним словом, он был лжецом. Он делал необоснованные обвинения и не одному человеку загубил карьеру. Можете поговорить о нем с Мак-Тавишем или Граймсом.
— Я так и сделаю, мистер Гэймидж, — сказал Хоар, отпуская казначея. — Будьте любезны позвать мистера Граймса.
Уже в дверях Гэймидж обернулся:
— Я рад, что этот мерзавец мертв, мистер Хоар.
Едва усевшись напротив Хоара, Граймс хлопнул ладонью по самодельному столу.
— Кто-то копался в моих инструментах. Никто не имеет права прикасаться к ним.
— Это я сдвинул ваши инструменты, — прошептал Хоар. — Они мне мешали. Кроме того, на них неприятно смотреть, и я убрал их с глаз долой. Почему бы вам не почистить их?
— Чистить инструменты? — расхохотался Граймс с плохо скрываемым презрением. — Каждый толковый хирург знает, что нельзя их чистить: чистка удаляет защитную пленку крови. Чистить, надо же!
— Оставим это. Насколько мне известно, за прошедшую неделю несколько дней вы были на берегу. Прошу вас рассказать, что вы там делали и с кем встречались.
Как и казначей, хирург «Северна» потратил день на пополнение своих запасов — инструментов, лекарств, мазей и тому подобного. Это мог подтвердить как портовый хирург Девис, так и несколько аптекарей, с которыми он имел дело.
— Первую ночь я провел в гостинице «Блу-постс», — сказал Граймс.
— Вы там кого-нибудь встретили?
— Встретил? Никого. Там группа шотландцев создавала такой шум, как будто они бились с бандой могавков. На следующий день в поисках покоя я подался в деревню и слонялся весь свой короткий отпуск по окрестностям, собирая травы и устраиваясь на ночлег где попало.
— Что собой представлял мистер Трегаллен? — спросил Хоар.
— Превосходный моряк, если я могу судить об этом. В общении тяжел. Умен? Да. Амбициозен? Да. Требователен? Спросите наших мичманков. Он мог быть грозным врагом.
— Что вы имеете в виду?
— Мистер Трегаллен действовал одним и тем же манером: он брал, но я не видел, чтобы он когда-либо отдавал. Он наблюдал, наблюдал, и, улучив благоприятные для себя обстоятельства, молниеносно нападал. Посмотрите, как он продвигался по служебной лестнице. Вам следует знать, что он пробился на квартердек из низов. По ходу своего продвижения он разрушил не одну репутацию: доносил на подворовывавших унтер-офицеров, соблазнял юных джентльменов — и не только их — на сомнительные сделки. Он был плохим сослуживцем, и, признаться, я нисколько не жалею о его смерти. Можете задать такой же вопрос офицеру морской пехоты или казначею… Кстати, а как он умер?