Не спрашивая разрешения, Хопкин порылся в бумагах на столе и вытащил из-под них два байонета.
Хоар увидел, что они соответствовали описанию Хопкина. Взяв байонеты в руки, он внимательно осмотрел их.
— Вот этот чистый, мистер Хопкин, а на стандартном видна засохшая кровь. Вы уверены, что не вытерли плоский байонет после того, как вытащили его из тела — просто по профессиональной привычке?
Хопкин рассмеялся с плохо скрытым презрением, гнилой запах его дыхания доносился до носа Хоара.
— Почему я должен действовать подобным образом, сэр? Каждый надлежащим образом обученный флотский хирург знает, что не следует чистить хирургические инструменты. Чистка убирает защитную пленку крови. Вычистить их, ну надо же!
Глава 5
Как бы отнесся доктор Саймон Грейвз, подумал Хоар, к взглядам Хопкина на содержание хирургических инструментов. С видимым облегчением отпустив его, Хоар составил список персон, которых следует сегодня опросить на борту «Вантиджа». В список были включены: его недавний противник Уоллес, офицер морской пехоты; Джон МакХейл, штурман; Патрик Линч, квартирмейстер; и Майкл Дойл, сержант морской пехоты. Он послал Прикетта за тремя последними; к Уоллесу он сходит сам.
В момент убийства капитана мистер МакХейл и квартирмейстер стояли на расстоянии всего одного фута друг от друга, рядом со световым люком каюты капитана, расположенной непосредственно под ними. От места преступления их отделяла одна тонкая палуба[10]. Однако показания этих двоих прямо противоречили друг другу. Пристально глядя на Хоара, мистер МакХейл заявил, что в предполагаемое время совершения преступления, между шестью и семью склянками второй «собачьей» вахты, он слышал только обычные звуки корабельной жизни.
С другой стороны, Линч описывал слышанное им полными мелодрамы словами.
— Капитан начал кричать на мистера Гладдена сразу же, как только я услышал стук закрываемой им двери. Он называл того наглецом, прерывающим его ужин, лентяем и тому подобными словами — я не запомнил их все. Некоторые из них я слышал ранее, но он использовал другие, которые я не хотел бы снова услышать. Ужасные, ужасные слова. Капитан говорил, что мистер Гладден потерял контроль над своим подразделением и не поддерживает своих унтер-офицеров, что ему следовало делать по должности. Он начал давать указания мистеру Гладдену проводить больше тренировок на высоте, обзывать его еще более плохими словами. Затем мистер Гладден заговорил, визгливо так, начал отругиваться. И потом я услышал, как капитан взревел, послышались звуки ударов и рева, и после этого вопль. Это был предсмертный крик капитана, я в этом уверен. Это было ужасно. У меня волосы дыбом встают при воспоминании об этом.
— Вы же не ирландец, Линч, — произнес Хоар. — Я думаю, что вы родились под звуки лондонских колоколов.
— Колоколов ---, сэр. Но мой отец был дублинцем — так мне всегда говорила матушка. Хотя не могу понять, откуда это ей было известно.
— Оставим эту тему, — сказал Хоар. — Вы знаете, что мистер МакХейл заявил? Он совершенно не слышал ту перебранку, о которой вы говорите.
— Пере… что, сэр?
— Спор. Ссора. Драка, если желаете.
Линч стоял на своем.
— Я рассказал вам то, что слышал, сэр, и не отступлю. О том, что слышал мистер МакХейл, мне нечего сказать.
Он уперся и больше не сказал ничего.
В отличие от Линча, сержант Дойл был настолько явным ирландцем, что Хоару было трудно понять его. Дойл подтвердил, что часовые всегда выставлялись у каюты капитана и у кладовой спиртного. Он сам поставил туда часового при смене вахт. Дойл извинился, что не может назвать имя часового, который должен был стоять на посту в то время — весь состав был только что назначен на судно, они даже друг друга еще не знали. Дойл только запомнил, что он был выше всех из морских пехотинцев. Видно было, что ему не улыбалось выслушать мнение мистера Уоллеса по этому поводу.
Но показания клерка о том, что, когда пробили семь склянок, часового у дверей не было, Дойл более или менее подтвердил. По крайней мере, когда мистер МакХейл позвал его, у дверей никого не было. И опять ему было жаль, что он не провел перекличку как следует: сначала он насчитал сорок одного человека, а повторно — тридцать девять. Он доложил своему офицеру число сорок, но не готов присягнуть на этом перед судом. Он снова напомнил своему слушателю, что морские пехотинцы, как и вся команда «Вантиджа», были вновь прибывшими и по большей части незнакомы друг с другом.
10
В оригинале автором допущена ошибка. Там написано: «separated from the crime by a mere two thin decks and adjoining an open skylight into the wardroom just below», т. е. « рядом со световым люком кают-компании, расположенной непосредственно под ними. От места преступления их отделяли только две тонкие палубы».
На самом деле каюта капитана на фрегате располагалась на верхней палубе (опердеке), и, следовательно, между ними была только одна палуба — палуба квартердека. Офицерская кают-компания располагалась еще одной палубой ниже. Я позволил себе поправить этот промах автора, чтобы избежать неясностей.