— И я, и члены трибунала очень хорошо знают мистера Хоара, — нетерпеливо прервал его Райт. — Но кто же из вас будет выступать в защиту обвиняемого? Вы или он?
— Большей частью это буду делать я, по причине трудностей с речью мистера Хоара. К тому же наше сотрудничество было предложено адмиралом Хардкастлом.
— Не вполне соответствует протоколу, но я не вижу в этом вреда, учитывая точку зрения адмирала. Ваше мнение, джентльмены? — Капитан Райт посмотрел налево, затем направо, явно не ожидая возражений. — Очень хорошо. Итак, мистер Беннетт, прошу вас ввести присутствующих в курс дела. Насколько мне известно, вы не испытываете трудностей с красноречием.
Приглушенные смешки пронеслись по залу.
Беннетт обрисовал суть обвинения, выдвинутого против Артура Гладдена: как и кем была услышана его ссора с капитаном; как кричал капитан Хэй; как Артур пробежал по всей длине фрегата с кормы на бак; как мистер Уатт обнаружил умирающего капитана и последние слова, которые услышал клерк. Таким образом, за исключением Уатта, сил которого вряд ли хватило бы зарезать капитана, Артур был последним человеком, о котором было известно, что он видел живым капитана Хэя.
Мистер Хопкин, хирург, дал показания под присягой, суть которых не отличалась от того, что он ранее сообщил Хоару и Питеру Гладдену. За ним последовал квартирмейстер Линч, показания которого также не отличались от тех, которые он давал парой дней раньше.
Джон МакХейл звучал более уклончиво.
— Так что же вы подслушали через световой люк, мистер МакХейл? — спросил мистер Беннетт.
— Я протестую против подобных намеков, сэр! Я никого не подслушиваю, тем более своего капитана.
— В таком случае вы готовы показать — под присягой, заметьте, мистер МакХейл, — что, находясь в тихий вечер на палубе судна, стоящего на якоре, на вашем законном посту вблизи от светового люка каюты, вы ничего не слышали? Ничего, даже повышенных голосов?
— Под угрозой ответственности за дачу ложных показаний, мистер МакХейл? — вставил замечание младший член трибунала, коммандер, со своего места в левом конце стола.
Штурман «Вантиджа» сглотнул.
— И в свете сказанного Линчем, стоявшем дальше от вас у поручней квартердека?
Мистер МакХейл помолчал, раздумывая, несколько мгновений.
— Джентльмены, я беру назад свои предыдущие показания. Мистер Гладден слабак, но он честный человек, джентльмены.
Со своего стула позади подсудимого Хоар увидел, что уши Артура Гладдена покраснели.
— Он и мухи не обидит, — продолжал МакХейл, — не то что капитана. У него практическая смекалка хуже чем у кролика. Его подразделение полным ходом превращается в толпу людей, потому что он не способен управлять ими. Мне жаль его. Он не годен для флота. Я не желаю, чтобы он потерял жизнь из-за меня, из-за моих показаний. Но я не могу забывать о моей жене и моих детях.
— Придерживайтесь фактов, мистер МакХейл, — предостерег его капитан Райт. — И что, в таком случае, вы услышали?
— Я слышал, как капитан Хэй приказывал мистеру Гладдену провести учение в своем подразделении следующим утром.
— Какое учение?
— Пожарную тревогу, сэр, — ответил МакХейл, — с последующим отражением атаки французских фрегатов с обоих бортов. Зная своего капитана, я полагаю, что он дал бы несколько вводных — сбит салинг грот-мачты или нечто подобное, все старшие офицеры убиты, и так далее — и оставил бы мистера Гладдена выпутываться в одиночку. Капитан Хэй был очень жестким, требовательным тренером, но добивался хороших результатов. Затем я услышал крики мистера Гладдена. Он обвинял капитана в предвзятом отношении к нему… «несправедливом», так он выразился. На середине речи мистера Гладдена послышался рев ярости, затем как бы ворчание. Вслед за этим я услышал стук закрываемой двери за мистером Гладденом…
— Откуда вам известно, что за ним? — спросил Хоар.
Мистер МакХейл выглядел удивленным.
— Как же, сэр, ведь мистер Гладден и капитан были единственными людьми в каюте. И, разумеется, это не капитан выбежал из двери.
— А если вы подумали, что между капитаном и Артуром Гладденом произошла драка, почему вы не подняли тревогу?
— Я не мог быть в этом уверен, сэр, с того места, где я стоял. Кроме того, у дверей каюты стоял часовой.
— То есть вы, опытный морской офицер, доверили неизвестному рядовому морпеху решать, поднимать тревогу или нет. Так? Это не принесет вашей карьере никакой пользы, мистер МакХейл. У меня все, сэр.