«Если вас начали пытать, чтобы выбить нужные показания, вспомните, как нелегко было партизанам в Великую Отечественную войну на допросах. Там пытки были гораздо страшнее, а риск умереть – гораздо больше», – говорилось в одной самиздатовской книжке (официально запрещенной, но тем не менее активно читаемой оппозиционной молодежью) по руководству ведения подпольной деятельности.
Сколько экзекуция продолжалась по времени, Денис не мог сказать. В какой-то момент он впал в прострацию и решил просто абстрагироваться от происходящего. Будь что будет. Но из принципа, из ненависти, из злого упрямства он будет молчать до конца.
Дениса перевели в другой кабинет, к следователю. Там его не били, но дали пообщаться с адвокатом – милой худенькой девушкой, симпатичной внешне, но с глуповатым и растерянным выражением лица. Адвоката предоставили на законных основаниях, так как своего личного защитника у Дениса не было, а найти кого-то было нереально из-за отсутствия связи с внешним миром.
Девушка что-то начала говорить про предоставляемую защиту, про обязанности задержанного, про то, что ему делать можно, а что «совсем-совсем нельзя». Денис мало ее слушал, но ему нравилось видеть хоть кого-то «живого» в этом отделении, кто еще не сгнил изнутри вконец и в ком осталось хоть что-то человеческое. Ему казалось, что девушка еще не успела испортиться. «Хотя при работе в такой системе на это не потребуется много времени даже святому», – с горечью подумал он.
– Вы очень красивая, – сказал он вдруг и сам же смутился от сказанного вслух – так неожиданно это вышло.
Девушка резко замолчала, хлопая ресницами. Потом сдержанно довольно засмеялась, косясь на следователя за соседним столом, залилась румянцем и скромно сказала:
– Спасибо. Вы все запомнили?
– Да, все в порядке, – соврал Денис.
Из сказанного он не запомнил ровным счетом ничего, но не огорчать же девушку. Может быть, он у нее вообще первый, кого она собралась защищать.
Потом его снова отвели к дознавателям, которые наверняка успели отдохнуть и даже сходить на обед. «А где же противогаз, напильник, резиновые дубинки?» – думал Денис в это время. Материализовывать, конечно, не хотелось таких изощренных орудий пыток, но все же было интересно. Ведь много где писали, какими способами пытают подозреваемых. А здесь лишь кулаки и ладони. Его проступок не такой уж значительный. Или в милиции навели порядки?
Затем снова беседа в другом кабинете у следователя, которому он рассказал, что после такого стресса – «остановили на улице, погрузили в машину, без объяснения начали резко допрашивать» – он вообще уже мало что помнит. Из общих воспоминаний все то же – прогулка с друзьями, знакомство с красивыми девушками, приятный вечер… «Драка? Фашисты? Не понимаю, о чем речь. Мы гуляли с девушками…»
К вечеру его привезли обратно в ИВС. Несмотря на головную боль, ноющее тело и голод (поесть в течение дня так и дали), Денис был горд и доволен собой. Очередной этап он выдержал. Хотя, может быть, сильных испытаний и не было, но ведь и подобного с ним до этого не случалось.
«Нас не страшат ни смерть, ни тюремные камеры, нам голос крови сказал: мы должны победить…» – пел он про себя известную в узких кругах песню, пока его вели в камеру.
На месте его встретил подавленный Виктор, встретивший улыбкой товарища по несчастью. Услышав, что с Денисом разговаривали не только «добрым словом», он возмутился и начал давать советы.
– Вот уроды! Я даже не в курсе был, что они еще так допрашивают… А ты что делал? Как ничего? Я бы, например, начал орать, стучать ногами, скидывать со стола предметы или кидать их в окно. Что угодно, лишь бы они прекратили!
«Да, хороший совет на будущее», – подумал Ден. Поднимать в таком виде истерику он как-то не догадался.
– А Никиту отпустили?
– Пару часов назад увели. Никита – идиот. Судьба ему давала шанс несколько раз, отводила от тюрьмы, а он все равно лез на рожон. Таким в тюрьму только и дорога, на свободе им делать нечего с отсутствием мозгов. Его, кстати, пока тебя не было, знатно вырвало. Перебрал с чифиром. Что еще говорить можно…
Денис был согласен с ним. Хотя каждый самоутверждается по-своему, к чему обсуждать людей и давать им оценку. Кто-то находит себя в искусстве, кто-то в науке, а кто-то грезит тюремной романтикой и мечтает быть эдаким авторитетом в законе. Он встречал таких молодых поклонников тюремной романтики, еще когда учился в школе. На районе жили ребята старше его на несколько лет, которые слушали Михаила Круга, разговаривали цитатами из «Бригады» и часто промышляли мелкими кражами и драками. Хотя Дениса малолетние сорвиголовы почему-то не трогали. Было пару мелких словесных перепалок, и только. Ден не утруждал себя мыслями о том, почему так было, но всегда удивленно наблюдал, как его ровесники в ужасе отдавали им свои деньги или вещи, и не сопротивлялись, когда те их били. Впоследствии почти все из той компании все-таки отправились за решетку за те или иные преступления.