ИВС находился на другом конце города. Но из-за отсутствия движения на дорогах в столь поздний час доехали они достаточно быстро. Всю дорогу Денису вспоминались сюжеты из фильмов и сериалов о побегах из тюрем. И хотя думать об этом было рано, а может быть, даже бессмысленно (везли-то даже не в СИЗО), мысли о побеге все равно его не покидали. Лишь уже подъезжая к месту выгрузки, когда машина затормозила на последнем перекрестке в ожидании зеленого света светофора, Ден заметил, что из стоявшего рядом автобуса на него смотрит каким-то брезгливым взглядом обрюзгший мужик лет пятидесяти. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, после чего молодой узник широко улыбнулся добродушной улыбкой. «Жизнь ведь не закончилась, а мое дело правое. Все будет хорошо!» – хотел сказать он. Пассажир автобуса демонстративно отвернулся.
«Не успел сесть, а уже считают отбросом общества, – подумал весело Денис. – За кого боролись?..»
Четыре кровати, расположенные в два яруса, в углу вокзальный унитаз с расположенной над ним железной трубой с краном. Стандартных размеров камера, рассчитанная на четырех сидельцев. Почему стандарт, Денис не смог бы объяснить. Наверное, именно такой ему и представлялась камера, именно таких размеров. Маленькое помещение – камера, где его недавно держали. Большая камера – из фильмов, где содержатся минимум человек по тридцать. А это вот такое стандартное помещение.
Нары неоткидные, железные, двухъярусные. Из постельных принадлежностей выдали только матрац. Но, наверное, это и к лучшему, что только матрац. Вид у него был, как будто его только что забрали у самого вонючего подзаборного бомжа с улицы. Еще при этом грязный и рваный. Ложиться на него было брезгливо, но после того, как была опробована попытка лечь просто на широкую железную сетку, Денис нехотя развернул его. Спать на голом железе было неудобно и холодно.
Кроме него в камере никого не было, как ни странно. Однако, полежав некоторое время, он понял, что ни о каком сне все равно нет и речи. Усталость была, да. Но мысли о том, какое будущее его ждет и что будет дальше, не давали покоя. Отстали ли от него на сегодня? Или сейчас приведут к нему сотрудников и допрос продолжится? Или приведут сокамерников и его камера мигом будет переименована в «пресс-хату»? А может быть, нашли доказательства и ему вообще уже надо морально готовиться к отдыху на ближайшие несколько лет? Или сколько там дают сейчас за нанесение телесных повреждений, да с групповым предварительным сговором?
В коридоре послышался шум, дверь отворилась, и в камеру вошел уже знакомый ему сосед по камере в отделении.
– О, знакомые люди, – Виктор был рад такой компании. Или просто уже сам устал. – Как сам, цел?
– Помяли слегка, а так в порядке. А ты?
– Жив, здоров. Начальник, давай матрац! – заорал он типичным зэковским голосом.
Удивительно, но матрац ему принесли быстрее, чем Денису, который вынужден его был просить несколько раз, когда очутился в камере. Наверное, знал, как нужно обращаться или сотрудники относились к нему как к постоянному постояльцу. А может быть…
Ден напрягся от своей догадки. Стукач? Подсадили, чтобы в разговоре он узнал про драку, в доверительной беседе выпытал подробности, которые затем передаст следователю. Почему нет? Давно проверенный, известный способ. Не скажет милиции – расскажет «профессиональному психологу» с богатым опытом общения в застенках. В общем, нужно держать ухо востро и не говорить лишнего. Молчание – золото, как говорится.
А бывалый зэк Витя продолжал говорить, хоть и по большей части монологом. Рассказал, что за спиной у него уже четыре ходки, что в этот раз его обвиняют в пустяковой краже, хотя подобные суммы его уже давно не интересуют. «Не иначе Машка, сволочь, виновата», – ругался он время от времени на какую-то женщину. Впрочем, не понятно было, в чем именно она виновата. А Денис и не расспрашивал его об этом, предпочитая дать человеку выговориться.
Чуть позже их компания пополнилась еще одним сокамерником. Надзиратели привели деревенского вида паренька, возрастом помладше Дениса, судя по его внешнему виду. Общаться с ним было еще хуже, чем с Виктором. Воистину правы те, кто утверждает, что в тюрьме развитие останавливается. Если не прилагать суперусилий и силы воли к тому, чтобы заниматься самообразованием, выходишь оттуда примерно на том же уровне развития, какой у тебя был в момент заселения на временное место жительства. Какое уж тут развитие, если такие типы будут окружать тебя рядом.
Парня звали Никитой. Мысли свои он выражал просто – матерно и пользуясь минимальным словарным запасом. Из сказанного им Денис понял, что он попался на краже уже третий раз за последнее время – первый раз его отпустили, второй раз дали условный срок, а сейчас, наверное, посадят. Какого-то сожаления из-за отправки в тюрьму он не испытывал. Единственное, что его искренне беспокоило, так это то, дадут ли ему ту же молодую женщину в адвокаты, что предоставили в прошлый раз, или нет.