— У этого попугая куда более сложные задачи, Пол! — усмехнулся Мейсон.
Кабинет шерифа Барнеса помещался в южном крыле старого здания суда. Шериф сидел за старомодным бюро с опущенной крышкой. Под ним был скрипучий стул, который жалобно просился на покой при каждом движении его хозяина.
Мейсон, не теряя времени, изложил шерифу свои соображения. Тот внимательно выслушал, не перебивая, а когда адвокат закончил, спросил:
— Это все известные вам факты?
— Я подвел итог расследования, — ответил Мейсон. — Мои карты на столе.
— Вам не следовало получать копии телефонных счетов, — сказал Барнес, — потому что у нас потом возникли осложнения. Получилась задержка в ходе следствия.
— Очень сожалею, — ответил Мейсон. — Я не предвидел такой возможности.
— И какие из всего вами сказанного следуют выводы? — спросил шериф Барнес.
— Пока я еще их не сделал, — признался Мейсон. — Мне необходимо прослушать весь ход дознания.
— Вы считаете, что после этого вы сумеете прийти к определенному решению?
— Да, думаю, что смогу, — ответил Мейсон. — Но, конечно, мне необходимо опросить свидетелей.
— Назвать преступника должен коронер, не так ли? — спросил шериф.
— Да, — согласился Мейсон. — Но я не сомневаюсь, что если вы подскажете ему в интересах правосудия опросить свидетелей, он согласится. Думается, что при сложившихся обстоятельствах куда лучше для всех уже на дознании решить, виновата ли Элен Монтейт. Если она виновата, тогда обвинение выигрывает в том плане, что уже здесь, перед присяжными коронера, я изложу свои факты. Если же она не виновата, обвинение не опозорится, если Жюри вынесет оправдательный приговор.
— Откровенно говоря, я думаю, что если Раймонд Спрэг и пойдет на такое отступление от правил, то только в надежде, что вы оступитесь!
— Что же, это меня вполне устраивает, — усмехнулся Мейсон. — Со своей стороны обещаю сделать так, чтобы у всех создалось впечатление, будто я действую заодно со Раймондом Спрэгом. От него зависит, будет ли так на самом деле.
Шериф Барнес в задумчивости выглянул в окно.
— Ладно, я посмотрю, что можно сделать, — наконец сказал он. — А теперь, вы хотите видеть Элен Монтейт?
Мейсон кивнул.
— Хорошо, я разрешаю вам пройти к ней в тюрьму, — сказал шериф. — Но только вам одному. Все остальные останутся здесь.
Мейсон вслед за шерифом Барнесом вошел в помещение тюрьмы. Забранные решетками окна производили угнетающее впечатление на человека, не привычного к подобной обстановке.
— Она находится в камере предварительного заключения, — пояснил шериф, — вон с той стороны здания. Их надзирательница — жена начальника тюрьмы. Пройдите в приемную и подождите.
Элен Монтейт появилась минут через пять.
— Чего вы хотите? — спросила она, усаживаясь на стул.
— Помочь вам, если удастся, — ответил Мейсон.
— Похоже, что это невозможно. Я увязла так, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Я подожду за дверьми, — сказала надзирательница.
— И не забудьте поплотнее закрыть дверь, — распорядился шериф, — пусть они беседуют спокойно.
Дверь закрылась. Мейсон внимательно посмотрел на Элен Монтейт и ему не понравилось, как она выглядит.
— Расскажите мне обо всем, — попросил Мейсон.
— Зачем? — равнодушно спросила она. — Наверно, дело в том, что я была так безмерно счастлива. За все приходится расплачиваться. Зачем теперь переживать? Единственный человек, которого я любила, убит… И они еще могут обвинять меня в его смерти! Нет, я не стану плакать, не беспокойтесь. Я не хочу себя жалеть!
— Почему вы уехали от Деллы Стрит? — спросил Мейсон.
— Потому что хотела вернуться домой и уничтожить письма, которые получила от… от моего мужа, — ответила она с вызовом.
— Вполне вероятно, — сказал Мейсон, — что может оказаться, что Фраймонт С. Сейбин был действительно вашим законным мужем. Возникли сомнения о правомочности его брака с Элен Вейткинс. Если вы мне поможете, мы сумеем кое-что сделать.
— Вы ничего не сможете сделать, — устало сказала Элен Монтейт. — Все против меня. Я вам не говорила о самой страшной улике.
— Какой именно?
— Я ездила в тот домик во вторник шестого числа.
— Зачем?
— Из чистой сентиментальности, — пояснила она. — Мне никто не поверит, никто не поймет. Наверное, для этого надо быть безумно влюбленной, притом после полного разочарования. Я поехала потому, что была там счастлива… Мне хотелось снова почувствовать смолистый запах сосен и атмосферу мира и покоя, окружающую дом. Я хотела пережить вновь, хотя бы мысленно, те счастливые часы.
— Вы заходили в дом?
— Нет. Просто побродила вокруг.
— Почему вы не рассказали этого полицейским? — спросил Мейсон.
— Кому хочется выставлять себя на посмешище? Собственно, из-за этого я и письма сожгла. Они кажутся такими нежными, такими сокровенными, когда читаешь их одна, но чтение вслух в суде…
— Но вас там кто-то видел? — спросил Мейсон.
— Да, меня задержали за превышение скорости, — ответила она. — Лично я думаю, что и нарушения-то не было, просто полицейский хотел выполнить дневную норму по количеству штрафников. Я оказалась как раз двадцать пятой. Во всяком случае, он записал номер машины и выписал на мое имя квитанцию со штрафом. Полиция сразу об этом узнала.