Но был же там, у Гатаева, второй! Был! Не Бурилов. Последний, видевший Гатаева живым, и первый, видевший его мертвым! И сбежал. Правда, в медицинском заключении сказано о том, что смерть наступила сразу. Но второй-то гость откуда это может знать?! Ноль три позвонить! Без монетки!.. Не позвонил! И это факт. Это факт, коллега Куртов...
...И Куртов стал мне демонстрировать, какой я дурак. Какой я, во-первых, нечуткий дурак - пришел в редакцию, где потеряли одного из лучших сотрудников, и стал вести себя, по словам товарищей из газеты, настораживающе: какие-то задушевные беседы, смахивающие на допросы, и какие-то допросы, смахивающие на задушевные беседы. И это при том, что у товарищей из газеты, по их же словам, каждая минута на счету и каждый сотрудник тоже...
Так! Значит, не только он мне, но и я ему, Ю. А. Дробышеву, в конечном счете не понравился...
Дальше. Какой я, во-вторых, невнимательный дурак: прослушал кассету с угрозами и решил последовательно объездить весь город, отыскивая Садиева методом исключения. В то время как Куртов может вот сейчас у меня на глазах дать точные координаты этого цветочника... А вот как - убираем в магнитофоне низкие тона, вводим до предела высокие и слушаем, внимательно слушаем! И не диалог, а толпу - на втором плане... И сразу имеем две фразы: "...пятерка останавливается?" и "за углом". Прослеживаем маршрут "пятерки" - автобуса: где на протяжении маршрута попадаются дикорастущие "очаги" цветочников? Правильно - на Историческом бульваре. Вот так-то...
Далее. Какой я, в-третьих, беспочвенно-эмоциональный дурак. Услышал на пленке угрозы, начхал на причинно-следственные связи, на мало-мальски убедительную мотивировку. И представил себе, что: узнал Садиев, где Гатаев живет, явился среди ночи, рожи стал корчить, кинжалом махать. Не пиши, мол, фельетон. Бац! И эмоциональный инфаркт, да? А утром следующего дня пошел Садиев опять на Исторический бульвар и стоит себе с букетами как ни в чем не бывало... Естественно, Куртов это знает. Но у Куртова в голове не "детективная мешанина", а трезвая логика. В отличие от Федорова!..
Далее. Какой я, в-четвертых, недальновидный дурак. Уцепился за кассету и записную книжку. Но не обратил внимания на фельетоны Гатаева. А там, между прочим, интересные фигуры. И Цеппелин и Хай-файщик, соперничающие перекупщики, "честные любители музыки". Которые не прощают, когда у них реквизируют "товар"... Конечно, Федоров их не знает, не сталкивался - без году неделя работает! А Куртов знает, сталкивался. И пусть фарцовщики не прощают милиции, ладно! Милиции от этого не убудет. А если они не прощают фельетонисту, то...
Далее. Какой я, в-пятых, недисциплинированный дурак. Который занимается не своим делом и только мешает. Сказано ему - отсутствие события преступления?! Сказано ему, что даже если и... то этим должна заниматься прокуратура?! И ему бы, дураку, давно бы отдыхать, пока не вызвали "на ковер". Ему бы, дураку, истолковать сегодняшнюю беседу правильно и не обижаться. Дело ведь говорят...
Очень убедительно Куртов мне все изложил. И ведь прав был по всем пунктам! Только он одно упустил. Какой я, в-шестых, упрямый дурак. И эмпирик. Мне скажут: кипяток! И пар валит, и булькает... Но я все-таки руку суну, сам попробую. И потом скажу: "Да! Кипяток!"
- Ты кто такой! Ты кто такой! Еще наскакивает!
Ладно. Представляюсь... И Садиев сразу пугается. "Чего?.." Вильнул непроизвольно бедрами Садиев. Но по бокам - могучие, непоколебимые тетки с букетиками васильков. И он вдруг истошно завопил:
- А что такое?! Что пристал?! Никого не трогаю! Свой участок есть! На справку! Читай! Что тебе от честного колхозника надо?!
Ничего не надо... Нюхаю хризантему, купленную только что за "рубыль", говорю:
- Тс-с-с... Зачем же кричать? И справку свою спрячьте. Там у вас подпись поверх печати... - Это я наугад. - Просто теперь вы знаете, кто я. И не будете хамить.
- Начальник! Кто хамит?! Я вежливый совсем! Хорошо говорить - кто "нет" скажет?! Я всегда "да" скажу! Стою здесь, уставаю как ишак! Честно стою! Человек приходит, другой приходит, еще приходит - "спекулянт" мне говорит! Я спекулянт?! Я не спекулянт! Цветок видишь?! Людям радость делаю...
Как он мне про эту радость, которую он делает, сказал, так я и вспомнил. И еще раз убедился, что мир тесен.
Месяц с лишним назад. Как раз я сюда и приехал. И по городскому рынку решил пройтись - как раз у вокзала. И Садиев такой же нахальный и золотозубый был... Помидоры! Да, помидорами он торговал. Про цену я даже не спросил - зачем расстраиваться? Зато спросила старушка, вернее потрогала пальцем один из томатных недоносков (с желтизной были, "чемоданные", в дороге дозревали, вероятно). И Садиев в громадной кепке ловко шлепнул старушку по пальцу:
- Руками нельзя. Понятно?! Любой бери. Все хорошие! На выставку можно!.. Сколько стоит?.. - И назвал цену.
- Ого! Это за дюжину помидорин-то! Ничего себе!..
Тут-то и появился высокий бородач в драных джинсах и в какой-то очень уж роскошной футболке. Взял один помидор, понюхал, картинно сморщился и швырнул его обратно.
Продавец вскипел:
- Что надо? Иди отсюда быстро! Товар не трогай, бандит! Три тыщ километров вез! Людям радость делаю...
Бородач недобро сощурился:
- Радость, говоришь?! Зеленятину такую - за дикие деньги?! Самолетом нравится летать?! А ну, пшел отсюда! Еще раз увижу...
- А! Что ты мне сделаешь?! - подбоченился продавец.
- Вот... вот эту чашку по твоей физиономии размажу!
- На! Размажь! - И он засветился золотыми зубами.
Бородач пожал плечами, сказал "ну, если ты просишь", взял с весов чашку с помидорами и вмял ее в ухмылку, разом погасив блеск зубов и глаз.
Дальше стало смешно. Потерпевший прыгнул, завяз грудью в массе овощей и замолотил кулаками по воздуху. Часто моргал, стряхивая с ресниц розовую кашу, и звал милицию.
Бородач отодвинулся так, чтобы кулаки не достали до него, присел и вкрадчиво заговорил:
- Ай-яй-яй! Обидели тебя!.. Сейчас милиционер придет... и тебя же, спекулянта чертового, заберет!!!
А я, еще проталкиваясь сквозь толпу, думал, что история получается веселенькая в первый день приезда. Только забирать надо не спекулянта, а бородача. Злостное нарушение общественного порядка... И так и получилось. Когда возник сержант, опередив меня, выдернул продавца из помидорного месива и громко: